Борис Попов - Еще о войне. Автобиографический очерк одного из пяти миллионов

Общение с иностранцами было запрещено. Все военнопленные других стран жили единым лагерем.

Кормили в этом лагере лучше: в обед давали ведро супа из брюквы, иногда со следами мяса на 16–20 человек, и ведро вареной картошки, также на 16–20 человек (норма варьировалась), позже выдавали хлеб, грамм 200–250 и чай. Хлеб имел посторонние примеси и не был похож на привычный нам. При таком рационе человек не умирал, хотя со временем приобретал черты дистрофика. Питание иностранцев было почти таким же. Однако, вместо постоянного варева из брюквы (супа) они получали более питательные блюда. Однажды мне довелось попробовать их макаронного супа с кровяной колбасой.

Все государства, за исключением Советского Союза, подписали Женевскую конвенцию, касавшуюся условий содержания пленных в годы войны. Они имели право переписки с родными и получения посылок из дома. Кроме того, Международный красный крест еженедельно снабжал посылками французов, англичан, американцев, в которых в консервированном и ином виде содержался широкий ассортимент продуктов, в том числе шоколад, чернослив и сигареты. Поляки, югославы и некоторые другие получали эти посылки реже. И только советские пленные, по воле «полководца всех времен и народов», отказавшегося подписать конвенцию, были лишены такой помощи.

Иногда пищу, получаемую с кухни, иностранцы передавали советским пленным. Несмотря на запреты, советские пленные общались с иностранцами и даже вели торговлю, изготавливая различные поделки: алюминиевые портсигары с гравировкой, шили тапочки и пр. Все это обменивалось на продукты и различные консервы.

Абсолютное большинство иностранных пленных нигде не работали и, согласно Женевской конвенции, немцы не могли заставить работать младший командный состав, если они не изъявляли на это своего согласия. Время проводили в различных играх: футбол, регби, волейбол, бейсбол. Французы занимались ко всему прочему еще и фехтованием и театральными постановками.

Однажды один немецкий летчик (недалеко был аэродром, на котором постоянно тренировались военные летчики), пролетая над лагерем очень низко, попытался разогнать играющих футболистов с поля. Своим шасси он задел, сидевшего перед полем, англичанина и снес ему голову. Не успев взлететь выше колючей проволоки, зацепил ее своим шасси и улетел. Как приземлился неизвестно.

Для расследования инцидента из Женевы приезжала специальная комиссия по жалобе англичан. После этого таких полетов над лагерем не было.

Таким образом, в мире существовали договоренности, которые даже фашисты вынуждены были принимать к исполнению. И только Советское правительство заняло особую позицию, отказавшись следовать международным законам, заявив, с подачи Сталина, что у него нет пленных, а есть только изменники Родины. Результат известен – миллионы лишних трупов, зарытых «в шар земной!»

По прибытии в лагерь нас выстроили на плацу. Немец (как позже стало известно, это был поляк, служивший в немецкой армии), прохаживаясь перед строем, предложил нам наказать здесь же полицаев, которые раньше, в другом лагере, били рядовых пленных. Никто не реагировал, посчитав такое предложение провокацией. Рядом стоявший с ним, русский пленный в тельняшке, подтвердил предложение. И тут вспомнили активиста с плеткой по лагерю «Лесная», его быстро разыскали в строю и, окружив толпою, несколько раз подбросили вверх, расступаясь при его падении. После чего он недолго прожил. Вот так, необычно, встретил наше прибытие лагерь.

Мне не пришлось побывать в других шталагах, но если и там были такие порядки, то можно согласиться с решением немецких властей, что их нельзя относить к категории концлагерей. Нельзя приравнивать к ним и лагеря, созданные на оккупированных территориях. Несомненно, последние стоят в одном ряду с концлагерями, отличаясь от них только способом уничтожения людей. Конечный результат получался одинаковый. Но и в лагере 4Б к концу войны насчитывалось несколько тысяч захороненных советских пленных. Вместе с командой огородников я принимал участие в благоустройстве территории братских могил незадолго до окончания войны.

После знакомства со списками погибших на территории Германии советских военнопленных возникла мысль, что stalag 4 B был исключением по созданным условиям пребывания в нем пленных. Основной причиной являлось его предназначение для пленных других национальностей. Отсюда и невысокий процент смертности. Лагеря, предназначенные только для советских пленных, по этому показателю ничем не отличались от лагерей на оккупированных территориях. Так в лагере Цайтхайне (шталаг 304) под Дрезденом погибло около 30 тысяч человек, очень много жертв было и в лагерях Цигенхайне (шталаг 1 Х А), Зандботеле и др. В немецкой земле покоятся семьсот тысяч советских военнопленных.

Прибывших советских пленных в лагере держали недолго – формировали команды и рассылали по объектам, где требовались рабочие руки. Меня в составе 15 человек послали работать на огород, расположенный в зоне ограждения самого лагеря. Почти два гектара земли, полосой в 30 метров, прилегавшей к внешнему проволочному ограждению по его длине, были отведены под огород. Такое расположение решало сразу две проблемы: не нужно никакой охраны для наблюдения за работающими на огороде, так как они фактически находятся в лагере, и создавалась контрольная зона, легко просматриваемая с вышек в ночное время, затруднявшая доступ к проволочному ограждению лагеря по его периметру.

На огороде уже длительное время работали французы, в большинстве своем крестьяне. Были среди них и коммунист, работавший во Франции совместно с секретарем компартии Морисом Торезом, и граф Де-Риго. Меня удивляло, что нередко, в конфликтных ситуациях, коллеги в ругательном смысле говорили: «Ты коммунист».

Всеми работами руководил фельдфебель Дитц, который больше передоверял руководство венгру Клейну, хорошо говорившему на немецком и французском языках. Через год его отпустили домой и команды возглавил коммунист Комоняк, прилично владевший немецким языком.

Французы, пребывая в плену с 1940 года, почти все могли немного изъясняться на немецком языке.

На огороде выращивали широкий ассортимент овощей. Картошка, капуста, морковь хранились в буртах всю зиму. Все это поступало в столовую воинской части, несшей охрану лагеря. Зимой работы не прекращались. Ежедневный заработок составлял 20 пфеннингов, у французов – одна марка лагерных банкнот. Нам эти бумажки были ни к чему, а французы эти деньги могли обменивать на франки и посылать домой, где за шестьсот франков можно было купить посылку для отправки в лагерь.

Французы (в центре) и русские, работавшие на огороде.