Владимир Буров - Я не Байрон. Эссе

– Поэтому уже давно все литераторы Америки и ушли:

– В Голливуд!

Капитанскую Дочку читать не интересно, а Войну и Мир хорошо.

А задумался ли хоть раз этот парень из Англии, что:

– Никто никогда не читал этот Мир и Войну? – Ибо это все равно, как сказал Стивен Кинг, что:

– Каждый день лет пять подряд проверять школьные тетради:

– Задумаешься, что лучше: быть школьным учителем, или легче работать в угарной прачечной! – Невероятно, но вот именно такая между ними разница:

– Пушкин – Ван Гог, а Толстой только учитель рисования гипсов.

Но, разумеется, разбирать устройство гипсов гораздо легче, особенно для сочинения диссертации.

Если Капитанская Дочка иво не интересует, то что уж говорить о Повестях Белкина, а тем более об Истории Села Горюхина, в руках с которой умер Иосиф Бродский.

Почему не приняли к изданию в Америке и книгу Сэлинджера Над Пропастью Во Ржи, что и все и там, что считается за литературу – это:

– Редакторская литература, – она отличается от Классики тем, что:

– Не предназначена для читателя, – а только для аспирантов и их докторантов. – Суха, как гипс, и принципиально отличается от реальной живописи Брейгеля, где все фигуры замерли, как:

– Не в Жизни. – Так и у Пушкина – это фиксация Мгновенья.

Мгновенья, однако, Правды.

Пушкин игнорируется литературоведением из-за официально запрета исследовать его по-настоящему, ибо в фундаменте письма Пушкина лежит масонство, от которого местные Наблюдатели шарахаются, как:

– Черт от ладана.

Но масонство – это и есть тот город, та крепость, где человек только и может укрыться от сил зла.

Пушкин – что написано, как раз в Истории Село Горюхина – нашел то же решение, что нашел Пьер Ферма:

– Доказательство связи Текста и Полей, Человека и Бога, Двух Скрижалей Завета между собой. По сути, что Бог не только на Небе, но и в:

– Человеке.

И вот, не понимая Пушкина и понимая Толстого, как раз:

– Не видят Бога в Человеке, – а конкретно:

– В Тексте Пушкина.

Потому что такой Человек с Богом – власти, или учебному литературоведению – не нужен, а нужны только внешние признаки, которые:

– Узе давным-давно мертвы-ы, – но они этого не только не замечают, но и не хотят замечать. Да и действительно:

– Не научиться же в бога верить, как Апостол Павел, прежде чем читать очередную лекции, или писать докторскую.

Им не нужен текст Пушкина, где остановилось мгновенье, чтобы был виден Бог.

– Нэ интересно.

Принципиальный подход к изучению литературы ничем не отличается от начатого ее изучения в первом классе школы:

– Кто из них лучче? – Как будто это и так не видно.

– А вот давайте представим, что не знаем, а теперь вы подумайте, и угадайте:

– Прав ли Чацкий, если еще до 17-го года пытался найти счастие в отдельно взятом флигеле?

Попросту говоря, Художественность Текста отрицается-не понимается:

– Абсолютно.

Как будто художественность – это тоже самое, что и написано в программе партии и иё правительства, но тока, как сказал Борис Ельцин:

– С Загогулиной, – и образно, художественно, изобразил ее, – что собственно означает:

– Не понимаю, как они живут на такую зарплату.

Дональд Рейфилд говорит, что Полап, кажется – на слух не разберешь иво русско-английский, а текста передачи нет – англичанин более народен, чем очень интеллигентный Шекспир, хотя последний более художественен, но первый больше передает Образ:

– Что такое Англичанин. – Как это может быть, если написано черным по белому:

– Не создавайте Образа! – Потому Полап понятен более только, но только более:

– Образно, – как-то:

– Вот вам мама, вот вам рама – теперь поймите, как:

– Мама мыла раму. – Понятно?

Понятно, что и французские Сорбонские профессора – это тока:

– Дети литературы, пишущие до сих пор диктантумы.

Но это не информация, а откровенная дэзинформация о литературе.

Образ – это то, что Перед нами, и не может быть подвергнут такому действию, как:

– Понимание!

А:

– Только поклонение, как Идолу.

Образ возможен только в Учебной Литературе, в Гипсе. Это все равно что – как показывалось в старых фильмах:

– Прийти в литейный цех с институтскими тетрадями:

– Ребята там не только описаются от смеха, но и как Шварценеггеру, вложат:

– Уголь, пылающий огнем в ладонь, правда только, а не заместо сердца:

– Удержите ли вы его, этот Образ, сможете ли, как Шварценеггер ответить ударом на удар:

– Явился ли вам Шестикрылый Серафим, чтобы вы могли сделать это:

– Глаголом Жги Сердца Людей!

– А не плодить -? Образы?

А то:

– Война и Мир – это да, Братья Карамазовы – это тоже, конешно, а вот Капитанская Дочка, увы, нам не по карману:

– Нет не только народности, и что самое главное:

– Где чувство художественности?

Непонятно, как они могут утверждать, что верят в Бога больше, чем здесь?

Или специально выбираются-разрешаются для России и ее Свободы такие:

– При-подаватели – иностранцы, чтобы, наконец-то мы здесь поняли:

– Да везде Так-к:

– Нет ни хрена ничего. – Окромя иво:

– ХГолливуда, – дак, а с ним давно всё ясно:

– Полное отсутствие исторической правды. – Так что, если бежать, то, извините, а:

– Узе некуда.

Как говорится:

– Вы тута? А мы тозе:

– Тута.

А Пушкин, как сейчас вот говорят, петербуржцы:

– Неизвестно зачем жил, сделал бы карьеру, как все, а он имел долги, был какой-то Нетакой.

Как Бродский и Высоцкий – можно добавить. Получается вообще:

– Литература и вообще все художества, как заметил еще Бальзак предназначены именно:

– Не для Таких. – Художник? Не-ет! замуж за него не пойдешь, ибо, можно сказать:

– Он же ж проходимец. – Пришлось тогда бальзаковскому художнику выдать свои картины за работы великих мастеров эпохи Возрождения – купец согласился:

– Пусть подделка, но зато:

– Для Таких. – У которых власть и деньхги.

И сейчас ребята из Англии и Франции пытаются выдать за народность:

– Подделку. – Как то, что только и пользуется здесь – а также и будто бы и в Англии, и во Франции тоже – успехом. – Как грится:

– Ай да, Дональд Рейнфилд, ай да, Мишель Окотюрье!

Мишель Окотюрье сказал, что:

– Пушкин – Моцарт в области словесного искусства, – а, надо понимать:

– Так-то ни хрена не соображал, а только выл, как поэт при дороге в Путешествии в Арзрум у самого Пушкина.

Выходит, правильно Пушкин предположил, что поэта так и будут до сих пор представлять, как Ван Гога:

– В виде пьяного придурка в кабаке. – А может, и до самой дороги уже докатился, и поет свои песни, держа на всякий случай дубину наперевес:

– А вдруг и последнее, стихи:

– Отымут.

Действительно, этот мужик из Петербурга удивительно хорошо сказал про Пушкина: