Александр Воин - Новая ментальность

Теперь о новаторстве, ставшем также навязчивой манией современной живописи и приведшем к утрате и традиции, и уважения к традиции, и мастерства, основанного на традиции, и что более всего, утрате духовного содержания искусства. Вообще-то, сами по себе поиски новых выразительных средств безусловно полезны и следует сказать, что гипертрофия новаторства с этой точки зрения дала значительные результаты. Расширение набора материалов, углубление понимания воздействия цвета и линии, все это обогатило выразительнее возможности живописи. Это было бы совсем прекрасно, если бы расширение возможностей шло параллельно с их реализацией, но это далеко не так. Поиск новых возможностей приобрел самодовлеющий характер, не только оттеснив на второй план то, что передает живопись, то, что имеет художник сказать людям, богатство его мироощущения, сила чувства и т.д., но попросту поставив под сомнение и даже под фактический запрет наличие подобных качеств в живописи. Не мешает напомнить, что не меньшую роль в расширении изобразительных возможностей современной живописи, чем сыграли сами живописцы, сыграла техника и химия и с этой точки зрения выставка отделочно-строительных материалов, может успешно конкурировать с выставкой современной живописи. Более того, начав выставлять в качестве произведений искусства необработанные атрибуты сегодняшней техники: куски обоев, резины, набор слесарных инструментов, примерно в том виде, в каком его можно обнаружить возле верстака слесаря, современная живопись расписывается в своем духовном бесплодии и ничтожестве пред лицом всемогущей техники.

Игра в новаторство сопровождается и бесконечными спекуляциями на непонятности. Создан стереотип, что настоящий художник должен быть непонятен современникам и чем более он непонятен, тем больше у него шансов быть причисленным в дальнейшем к сонму великих. Вот де и Рембрандта в свое время не понимали и Ван Гога и Модильяни. Что верно, то верно. Большой художник всегда имеет новое в видении им мира /и, между прочим, этим новым виденьем объясняется то, что он ищет новых выразительных средств, способных его передать, а не средства ради средств/ и, в силу известной косности и инертности восприятия рядового зрителя, в истории было немало случаев, когда великих подолгу не воспринимали, и так будет и впредь. «Такова сель а ви», как говорит Райкин. Не мешает все же заметить, что еще неизвестно, больше ли было тех великих, которых подолгу не воспринимали или тех, которых воспринимали с восторгом сразу или почти сразу. Но что не вызывает никаких сомнений это то, что во все времена количество всяких бездарностей, играющих в непонятость во много раз превышало количество талантливых, независимо от того, были ли они признаваемы или нет. И бездарь эта всегда делала много шуму, и нередко бывала в моде. Когда я читаю у Пушкина строку «как стих без мысли в песне модной», то думаю, что это он об этих самых «новаторах», о существовании которых во время оно мы только потому и узнали, что Пушкин вскользь упомянул о них.

Но, никогда это требование от каждого художника непонятности не достигало такого масштаба как сегодня.

И, все-таки, как же быть с радостью, воодушевленностью тех симпатичных и интеллигентных на выставке, которые так впечатлили меня? Какая разница, что является источником радости и воодушевления, если они прекрасны сами по себе? Но мне хочется сначала понять причину. Есть ведь и достижения, хотя бы в области чисто декоративного. Но и на выставке обоев можно найти и радость и воодушевленность: «Ах, посмотри, милый, как эти в горошек украсили бы нашу малую комнату и пошли бы к новой сафе!» Но нет, на американской выставке это не совсем то, во всяком случае, не сводится к тому. А что же? Все поведение участников говорит о том, что это игра, игра увлекательная и вдохновляющая в силу того, что она дает пищу воображению и, еще более того, честолюбию каждого из участников, предоставив всем без исключения роль выше средней: не просто ценителя искусства, a понимающего то, что «серые массы» не понимают. Я не скажу, что здесь полный самообман. Соответственно подготовленные, те, что были на выставке, умеют найти в картинах и напряжение и разрешение и эффект вызванный эмоциональным сочетанием цветов и звучание линии, чего не может сделать неподготовленный зритель, и это дает им законное право для щекотания самолюбия. И, тем не менее, эта игра доставляет им столь большое удовольствие также, и в основном, по причине заблуждения, что объект их игры – великое искусство. Можно сказать, зачем же лишать людей радости, даже если источник ее – заблуждение. Да мне не жалко – пусть радуются. Жалко только, что заблуждениям рано или поздно приходит конец, и вот тогда источник радости от современного искусства исчезнет надолго, пока не возродится настоящее современное искусство, в ситуации разрыва традиций и преемственности, на поприще растоптанной и заплеванной духовности.

А что делать тому, кто и сегодня видит, что король гол, скажи читатель?

1. Эпоха раннего новоментализма. Все уже решительно подчинились новому культу, но еще не все переродились внутренне. Пьянка по случаю Нового года или какого-то другого праздника. Дело доходит до песен. Спели то да се, и вот кто-то заводит бессмертное «эх, раз, еще раз, еще много-много раз…» Когда доходит до припева, один из старательных приверженцев «новой ментальности» надрывая глотку орет: «Лучше много раз по разу, чем ни разу сорок раз!»

Культ обязывает все истово подхватывают похабель, хотя иные с большим усилием скрывают отвращение и унижение – все орут и стараются глаз не опускать, а напротив – понимающе хихикать и многозначительно и сально подмигивать. Лица багровеют от напряжения, улыбки костенеют, а подмигивающие глаза выражают уже черт знает что – но никто не отваживается первым остановиться. Новые времена…

2. Три школьницы 7-го класса вышли на панель возле стадиона «Динамо» в Киеве, потому что остались единственными девственницами в классе и подруги их затравили. Свобода, бля!

10.5.92

Сейчас в СМИ много анализов, почему произошли эти кровавые беспорядки. Отчасти из-за судей и полицейских, отчасти из-за положения негров в городах, отчасти из-за улучшения их положения в результате реформ 50—60-х годов, отчасти из-за левой демагогии, оправдывающей антисоциальное поведение негров, потому что у них было тяжелое детство и 300 лет назад они были рабами. Все это в той или иной степени верно. Но я хочу привести и еще одну причину: тот фон американской действительности, на котором эти события произошли. Американское общество разъедено новой ментальностью. Конечно, в том, что центром событий был Лос Анжелес, был и элемент случайности. Но был и не случайный элемент: Лос Анжелес самый разъеденный «новой ментальностью» город Америки, центр гей и прочей новоментальной культуры. Насилие неразрывно связано с уважением, точнее с неуважением к человеческой личности в обществе. Падает уважение – растет насилие. А какое может быть уважение, если гомосексуалисты, проститутки и прочий сброд признаются за нормальных людей. Достаточно начитаться современных американских бестселлеров, чтобы видеть, насколько искажена и обезображена вся сфера человеческих отношений в современной Америке, благодаря этой принятости.