Елена Свешник - Городищенский дневник. Записки деревенского обывателя

Когда мой, бывший теперь, муж в самом конце 1991 года при первой возможности выехал в Великобританию, осуществив тем самым свою заветную мечту: послать подальше «совок» и свалить – все окружающие считали это величайшим благом, и моя поездка туда к нему преподносилась, по меньшей мере, как возвращение «белого» человека в лоно цивилизации. Нет смысла сейчас лукавить, именно так я рассматривала тогда всю эту эпопею и сама. Не рада была только моя престарелая тетушка Мария, к которой я приехала в 1994 году в Севастополь – привезла маленького сына «на смотрины» . Незадолго до моего отъезда она укоризненным тихим голосом сказала: «Разве можно нам уезжать из России?» Пережив угон в Германию вместе со всей семьей моего отца, вернувшись на пепелище родной деревни, она никогда не произнесла ни одного слова о тех мытарствах, которые они после этого пережили в СССР, как и собственно моя бабушка не проронила передо мной ни одной слезинки о потерянных во время революции 1917 года благополучной жизни и имуществе. Я слышала критику в адрес власти от кого угодно: московской интеллигенции на кухне, от рабочего класса в заводском цехе (целых 3 месяца проработала на заводе после школы, когда не поступила в институт), от безликих попутчиков в вагонах поездов (прокаталась все 90-е, мотаясь с Урала за границу – через Москву). В доме моих родителей и в семьях их родителей никогдане критиковали власть. Навсегда запомнила слова, которыми напутствовал меня мой отец в 1982 году, когда я уезжала поступать в МГУ на филологический факультет. Он сказал дословно следующее: «Запомни, если кто-то начнет с тобой заговаривать о партии или «первых» лицах в критическом тоне, разговор не поддерживай и сразу уходи: это работник КГБ. Это их профессия – нас проверять на вшивость. Не попадись на эту удочку». И здесь он мне поведал историю о том, как будучи моложе, разговорившись «под рюмку водки» с попутчиком в поезде и развязав излишне язык «с подачи» самого этого попутчика, он получил от него хороший урок, тот сказал ему буквально следующее: «Уж вам-то жаловаться…» . Меня немного озадачили тогда слова отца: во-первых, меня абсолютно не интересовала политика; во-вторых, я тащила с собой чемодан книг по литературе и собиралась готовиться к экзаменам круглосуточно; ну и в-третьих, я не совсем поняла, какие уж такие были у моей семьи преференции (мы жили очень скромно – родители были обычными служащими-инженерами), о которых упомянул папин попутчик «в штатском» . Принадлежа к многочисленной и очень разной семейке Адамс (так ее часто шутливо называют во всем мире) – кто-то предпочитает нас считать потомками семьи Ангелов (особенно известной из истории Византийской империи, и так же широко представленной в Библии), кто-то – ведьмами и вампирами – в общем, вариантов именований много, по разумению и образовательному уровню именующих; мы живем в разныхуголках планеты, каждый по-своему выстраивая отношения с местными «аборигенами». Пресловутая «охота на ведьм» имела место в самые разные периоды истории, во всех странах и на всех континентах, могла выглядеть по-разному, но начинала эту охоту всегда та действующая в стране власть, которой надо было переложить ответственность за все свои ошибки на кого-нибудь другого. Это – «классика». Начало охоты на ведьм – всегда знак радикальной смены власти в государстве. Это так же непреложный факт. Единственный раз, когда я «попала под раздачу», был период предвыборной кампании 2011—2012 гг. в Москве. При всех неудобствах этого события, я была по большому счету даже рада: как знаку давно назревших перемен в обществе. Наверное, трудно в здравом уме и твердой памяти представить, чтобы я – очень образованный и умный человек, с ученой степенью кандидата филологических наук, архивист и специалист по русской генеалогии; человек, чьи сборники архивных документов (как источники) вошли в Академический словарь русского языка XVIII века; находясь под охраной всех международных законов и всех монарших династий мира, могла испугаться каких-то обтерханных теток, шипевших мне в след всякие гадости и в Москве, и местной деревне; и мужчин, неопределенной наружности, несших всякие скабрезности в мой адрес. Если родные спецслужбы именно за это получают свою зарплату, то они получают ее ни за что.

И вот тут я бы хотела плавно перейти к теме моего личного и профессионального сотрудничества с властью . Возможно те, кто учит детей, лечит людей, ставит спектакли и поет в Кремлевском дворце съезда, считают себя современной интеллигенцией – мне об этом ничего не известно. Я – профессиональный архивист с ученой степенью, полученной за научное описание уникальных церковных документов, которые век с лишним провалялись в Оренбурге на колокольне, а потом были сданы на вес в Челябинский госархив прямо аккурат перед Второй мировой войной, где благополучно лежали в коробках до начала большой «замуты» 90-х гг. Как раз до того момента, когда нынешняя власть, – которая, к слову сказать, и отвечала за сохранность Архивного фонда огромной страны: все архивы находились в подчинении НКВД (МГБ) где-то до середины 50-х годов и архивисты имели воинские звания – не начала того, что я называю в сталинской терминологии «вредительской деятельностью» в своей собственной стране. Развалив для начала Главное архивное управление, подчинив важнейшее стратегическое ведомство Министерству культуры (вместе с театрами-кабаре и полупитейными заведениями) и наладив практически бесперебойный вывоз подлинников важнейших старинных документов за рубеж. Если кто-то попробует меня убедить, что все это исключительно в рамках «разрядки международной напряженности» и укрепления «духовных скреп» – пусть лучше плюнет мне в лицо. Умный человек когда-то верно подметил: «Если ты пьешь с ворами – опасайся за свой кошелек; если ты ходишь по грязной дороге – ты не можешь не выпачкать ног» . Как гражданин своей страны я обязана быть с ней в непростые минуты ее истории и делать все, что в моих силах, но как профессионал сотрудничать с такой властью я не имею права до тех пор, пока не начнется массовая независимая «проверка наличия» старинных уникальных документов федеральных архивов и вполне обычных документов по зарплате рядовых граждан в архивах муниципальных и государственных.

А пока я предпочитаю сосредоточиться на научной деятельности, благо имею на это полное право и «море» свободного времени. Более того, тот проект частного архива личных фондов , который я, что называется, «вынашиваю» все последние годы, так же мне не позволяет сотрудничать с нечистоплотными во всех смыслах этого слова людьми. Меня просто не поймут, и не будут доверять те люди, которые захотят хранить свои личные архивы «под мою ответственность». И их будут в первую очередь интересовать мои профессиональные качества, а не те грязные видео, которые «вбрасывала» наша высокодуховная власть на меня в Интернет.