ПИОНЕР Array - Пионер, 1953 № 06

Снова пришла зима. Сердито выли вьюги, но яблоньки наши набрались сил за лето и крепко спали под защитой снежных сугробов.

Вспоминая всё это, мы смотрели теперь, как пчёлы суетятся вокруг нежных белых ветвей, деловито собирают сладкий нектар и заодно переносят пыльцу с цветка на цветок. Пчёлы - хорошие помощники садоводов. Они опыляют цветы и увеличивают урожай.

Как мы боялись, не будет ли заморозков этой весной: ведь они случаются у нас даже в начале июня! Но всё обошлось благополучно. Вскоре яблоньки отцвели. Нежные лепестки опали и, будто снегом, покрыли землю вокруг стволов. День за днём мы работали в саду и смотрели, как развиваются зелёные завязи. Сначала они были с крупные горошины, а к концу июня превратились да настоящие, хотя и не очень крупные яблоки.

В стелющемся саду пока что плодоносила только одна яблоня. Зато какие славные яблоки принесла она! Притаившись под крупными зелёными листьями, почти у самых корней деревца лежала гроздь из трёх красивых больших яблок. У стелющихся яблонь плоды всегда крупнее других сибирских сортов и всегда образуют трозди. Мы их не раз видели в саду нашего земляка и большого друга юннатов профессора Александра Дмитриевича Кизюрина. Но наши яблоки нам казались лучшими в мире, потому что мы сами вырастили их. Юрий объявил сгоряча, что они крупнее алма-атинского апорта. Но это, пожалуй, было уж чересчур!

В середине августа наступил самый торжественный и самый весёлый день: мы сняли свой первый урожай! Каждому хотелось подержать душистые яблоки в руках, погладить их блестящую кожицу и полюбоваться их нежным румянцем.

Наконец, бережно уложив все яблоки в корзину, мы понесли их в свою лабораторию, чтобы взвесить, измерить, описать.

И вот у нас в дневниках появились такие записи:

«Урожай 1952 года. Грушовка московская. Высота плода - 5,2 сантиметра, ширина - 7,3 сантиметра. Форма - плоскокруглая, плодоножка - 1,2 сантиметра. Окраска плода бледнозеленоватая. Семенные камеры закрытые. Мякоть желтовато-белая, сочная, ароматная, кисловато-сладкая».

Нечего говорить, что последнюю запись проверили все одиннадцать мальчиков и девочек - садоводов! Юра предлагал ещё записать, что эти яблоки лучшие в мире, но мы не согласились: неудобно так хвалиться. Хотя, конечно, для нас они лучшие в мире!

Люда Клюева,

член кружка юных мичуринцев-садоводов,

город Омск.

Клочья туч смешались в беспорядке,

Над шумящим лесом проходя,

Осыпают мокрые палатки

Звонкие горошины дождя.

Пузыри плывут по лужам мутным,

Всюду льётся и журчит вода,

А в палатке чистой и уютной

И тепло и сухо, как всегда.

От дождя укрытые надёжно,

Глядя в наступающую тьму,

Заглушая ветра шум тревожный,

Мы поём, поём назло всему!

Что нам дождь и грязь, когда мы вместе,

Обнявшись, поём всё веселей

Радостные, солнечные песни

О мечтах, о дружбе, о тепле!

Ира Дмоховская,

город Москва.

Я провёл в походах это лето,

Изучая край любимый свой.

Каждый день вставал я в час рассвета

И ложился в тихий час ночной.

Километров прошагал немало

И на солнце сильно загорел,

Отдыхал под крышей сеновала,

Ночевал в степи - и не робел.

Проходил везде благополучно:

Не терялся в чаще я лесной.

Был со мною спутник неразлучный,

Этот спутник верный - компас мой.

Володя Вороянкин,

город Москва.

Как только закончились экзамены, я стал собираться в Кара-Тау. Туда обычно отец перегоняет на лето свою отару. Я пошёл к председателю колхоза Якубу Айламанову и попросил коня, но председатель спокойно сказал:

- Зачем так торопишься? Большая дорога - большие сборы. Коня выберешь, поезди на нём, покорми его, пускай привыкнет к тебе, а потом вместе поедем. Через неделю председатель сказал, что пора ехать. В моём гурджуме уже были уложены батареи к приёмнику, букварь для младшего брата Раджаба, книги и, наконец, табель, где было написано, что я переведён в шестой класс.

Мы выехали на рассвета. Председатель ехал на чёрном Арславе - лучшем коне нашего колхоза. Не успел Яку б Айламаяов разобрать поводья, как Арслан прямо с места пошёл рысью - «юрьгой». Мой Альбарс не отставал.

Миновав новый мост через арык, мы поравнялись со школой. Председатель обернулся ко мне:

- Прощайся со школой! Целое лето не увидишь её.

Скоро мы выехали из посёлка. Справа и слева раскинулись хлопковые поля. Ночью, видно, производили поливку, и земля в бороздках была ещё сырой, а кое-где блестели лужи воды.

Поля кончились, и мы поехали по степи.

Потом начались барханы. Наши кони пошли шагом. Между барханами мы заметили выбитую дорогу, по ней, видно,, гоняли отары овец. Мы направили своих лошадей на эту дорогу.

Две ночи мы ночевали в степи. Тошько на третий день увидели горы. Председатель придержал своего коня и, показывая рукой на горы, сказал:

- Султан-Уиз-Даг. Там сейчас работа идёт: берут строительный материал. Мне захотелось посмотреть, как добывают камень, но Якуб Айламаяов сказал, что

карьер далеко и мы не сможем туда заехать.

Е вечеру начался спуск с гор, и вскоре впереди открылась равнина. Мой Альбарс осторожно шёл по краю обрыва я испуганно похрапывал. Я не трогал поводья, полностью доверившись ему.

Наконец впереди показались кибитка и отара овец. От неё отделился всадник и помчался к нам. Я сразу узнал своего отца.

- Хей, Берды! - громко крикнул председатель.

- Хей! - отозвался отец.

Нас заметили сторожевые собаки и подняли лай. Среди них я узнал большого лохматого Кара-Кура. Отара испуганно рванулась в сторону. За ней облаком поднялась пыль.

- А ну, Мами, заверни отару! - сказал председатель.

Я поскакал наперерез отаре, стараясь показать отцу, как хорошо я сижу на коне. Кара-Кур бросился помогать мне. Он старался изо всех сил, как будто просил прощения за то, что сразу не узнал меня.

Я завернул отару и вернулся к кибитке. Мать и Раджаб радостно встретили меня. Мне захотелось поскорее всё осмотреть, и тут яге мы с Раджабом пошли к колодцу. Колодец был вырыт в крепком известняке и прикрыт сверху ветками саксаула. Я разобрал ветки и посмотрел в чёрную дыру.