Журнал «Знание-сила» - Знание-сила 1998 № 06(852)

Христиан Розенкрейцер — граф Сен-Жермен — Всеволод Белюстин. Было ли воплощение того мага в древности под именем Христиан Розенкрейцер?

Подвал, помещавшийся на Малой Лубянке, был выбран неслучайно.

Рукописи открывают нам удивительный мир, в котором жили московские розенкрейцеры.

Андрей Никитин

Из всех тайных обществ, известных широкой публике лишь по названию, наибольшей популярностью после масонов всегда пользовались розенкрейцеры. Слава об их знаниях, власти над силами природы, тайном могуществе утвердилась еще в XVII веке. Они были алхимиками, каббалистами, астрологами, магами. хранителями секрета «философского камня», эликсира вечной жизни, властелинами стихийных сил. В принадлежности к этому тайному братству подозревали всех сколько-нибудь выдающихся естествоиспытателей-ученых XVII и XVIII веков и знаменитых авантюристов, подвизавшихся при королевских и императорских дворах Европы. Одной из таких загадочных личностей был граф Сен-Жермен — человек легенды, о котором до сих пор не прекращаются споры исследователей.

Современники считали его сыном венгерского короля Ракоши и в то же время Великим Посвященным, человеком, обладавшим секретом бессмертия. умевшим превращать свиней в золото, делать искусственные бриллианты и повелевать духами Смерть Сен-Жермена, как то положено подлинному розенкрейцеру, окружена загадками и тайной. Никто из знавших его при жизни не мог поручиться, что он действительно умер. Поэтому никто из посвященных в тайны братства розенкрейцеров не был удивлен, когда в двадцатых годах нашего века на улицах Москвы появился человек, которого близкие называли «графом» или прямо — «Сен-Жермен».

Впрочем, в быту он носил другое имя. Его звали Всеволодом Вячеславовичем Белюстиным, и каждое утро он шел из дома на углу Трубной площади и Неглинной на Кузнецкий мост в Наркомат иностранных дел, те составлял обзоры зарубежных газет и журналов. А вот после работы в кругу ближайших друзей он превращался в мага и учителя, поскольку попытался на российской почве возродить подлинное розенкрейцерство.

Розенкрейцеров обычно путают с масонами. Происходит так потому, что масоны, пытаясь показать себя последователями розенкрейцеров, одну из самых высших своих посвятительных степеней назвали их именем. Но это — чистая формальность. Точно так же далеки от подлинных средневековых розенкрейцеров современные братья «Злато-Розового Креста», занимающиеся в Голландии изданием древних манускриптов и духовным самосовершенствованием.

Подлинные средневековые розенкрейцеры были в первую очередь учеными-практиками, экспериментаторами. Они пытались создать «единую науку», объединив знания, с одной стороны, своих предшественников, естествоиспытателей, какими были тогда алхимики, врачи, строители, рудознатцы, астрологи и астрономы, математики и механики, а с другой — магов, каббалистов, гадателей, языческих жрецов и заклинателей духов. Они всерьез изучали свойства минералов, растений, органических веществ, полагая, однако, что в химических превращениях главную роль играют духи стихий, которых алхимик и каббалист могут подчинить себе, обладая особыми знаниями.

Но овладение тайной изготовления «камня философов», способного обрастать любые металлы в золото, не было для них главным. По их мнению, овладение тайной веществ и стихийными силами было только средством для улучшения и совершенствования природы самою человека, способом приблизить человека к божественному знанию, совершенствуя его собственную личность.

Первым сформулировал такую задачу в XIV веке Христиан Розёнкрейи — легендарный основатель этого тайного братства, связав свое имя с символом этих устремлений, розой на кресте, напоминающим о божественной мудрости мироздания и крестном пути мучительного труда и смирения страстей на поприще опытной науки.{1}

Столь дерзкое соединение двух высочайших задач — овладения силами видимого и невидимого мира и одновременно духовного роста человека, достигающего познания божественных сфер, — оказалось нестойким и иллюзорным. Оно было возможно только на протяжении XVI и первой половины XVII века, когда отдельные гении-энциклопедисты могли охватить всю массу накопленных к тому времени знаний.

Уже в XVII веке это призрачное единство стало распадаться на множество отдельных наук, требующих от ученого все более узкой и углубленной специализации. Вот почему все последующие розенкрейцеры, объявляющие себя таковыми, оказываются только теоретиками. Они надевают на себя одеяния своих предшественников, рассуждают о духовных путях совершенства, играют знаками и символами, пытаются их истолковать, но далее не идут.

Первым, кто дерзнул пойти по пути древних розенкрейцеров в России, был Всеволод Белюстин.

О его жизни известно сейчас и много, и мало. Белюстин родился в конце прошлого века в семье военного генерала, позднее сенатора по второму департаменту Правительствующего Сената. Еще до того как он окончил Александровский лицей по специальности филолога-языковеда, заинтересовался спиритизмом, астрологией, оккультизмом. Годы гражданской войны провел в Крыму, но в Белой армии не служил, в эмиграцию не уехал и в 1922 году вернулся из Крыма в Москву, где с 1924 по 1932 год работал в Народном комиссариате иностранных дел в качестве переводчика. Затем как бывший дворянин он был уволен из комиссариата, весной 1933 года арестован, но вскоре освобожден. Причиной ареста был обнаруженный органами ОГПУ Орден московских розенкрейцеров, во главе которого, как выяснилось, и стоял В. В. Белюстин.

Каким образом рядовой работник Комиссариата иностранных дел оказался во главе тайного мистического ордена?

Ответ был найден в самом полном и драгоценном архиве истории России советского периода — в архивах ФСБ, вобравших в себя архивы органов ОГПУ, НКВД, МГБ и КГБ, где сохранилось и его следственное дело. Вот как представил он это сам своим следователям.

Среди многочисленной литературы, издававшейся в России до революции и посвященной магии и оккультизму, обращала на себя внимание фундаментальная работа молодого инженера путей сообщения В.А. Шмакова — «Священная книга Тота». Вторую, гораздо более значительную работу, посвященную феноменологии духа — «Пневматология», — автор опубликовал в 1922 году, уже при советской власти.