Журнал «Знание-сила» - Знание - сила, 1998 № 05(851)

• Лицевая сторона пятицентовой монеты с изображением Джефферсона. На обороте - Монтичелло

...Вдоль хайвея, ведущего к Шарлотсвиллю и Чарлстону, и Фредериксбергу, знавших и Войну за независимость, и гражданскую войну, стоят изредка некрупные таблички, которые на ходу прочесть непросто, но можно. На одних напоминается, что шоссе следует великой тропой Апачей. На других обозначены округа Вирджинии, откуда избирались добровольцы в полки армии, сражавшейся за независимость двести лет тому назад...

А ведь сад Болотова вполне поддается реконструкции, несколько меньшей по стоимости, чем иные московские. Что делать. Культурного традиционализма, обходящегося и без властей, и без гражданского общества, ежели таковой у нас имелся, то более не будет. Со времен Екатерины Великой все тянемся — не дотянемся до уровня европейской власти, склонной к соблюдению приличия из сугубо рациональных побуждений. До американского гражданского общества, способного самостоятельно компенсировать ограниченность сознания властей, все еще далеко, как до Луны. А иных вариантов не просматривается, так что само собой вспоминается из Салтыкова-Щедрина: проходя мимо монумента, надлежит изобразить на лице восторг; если же по причине охлаждения лет или иной какой болезни изобразить восторг никак не представляется возможным, дозволяется ограничиться простою почтительностью. Не ставлю кавычек, так как цитирую на память, но точно, ибо запомнил давно и на всю жизнь.

С северной террасы Джефферсон мог в подзорную трубу вести авторский надзор над строительством несомненного своего шедевра. Это, насколько я понимаю, первый в мире современный университетский кампус. Как и все планировочные затеи третьего президента, эта изумительно проста и в основе своей имеет сплав двух образов: средних размеров римского Форума и недавно по тому времени построенного парижского Пале Рояль. Впрочем, там есть и чуточка от Монтичелло: экономный Джефферсон оградил террасы портиков поверху парапетом того же сквозного «китайского» рисунка, что и свои собственные террасы. С одной стороны, китайщина была в моде в Европе, когда он там был, и эта chinoiserie ему нравилась, с другой — зачем тратить силы души на разнообразие ради разнообразия?

Джефферсон, как положено наследнику Просветителей, не только сам наизусть знал Палладио и Альберти, с Витрувием впридачу, но и стремился к тому, чтобы их знали все. Устроив длинный зеленый лужок «форума»[* Как он должен быть прекрасен, когда заполняется студентами, но я, увы, был там в августе, так что пришлось довольствоваться группкой гуляющих с собакой, что также выглядело недурно.], третий президент выстроил вдоль него павильоны факультетских зданий, все время чередуя три классических ордера на их фасадах: дорический, ионический, коринфский. Этакая азбука зодчества.

Он обтянул эти павильоны портиком с тосканскими колоннами, так что зелень «форума» получила достойную оправу, и проколол наружную стену портика выходами на второй план кампуса. Там дома профессоров и огражденные садики на итальянский манер, а стенам садов, выходящим на поперечные проезды, он придал в плане волнообразный контур, смягчающий ригористичность целого. (Это уж слишком модернизм для почитателя Палладио, скорее напоминает французские фантазии из стриженой зелени в стиле Леке, которого знают, увы, хуже, чем Булле и Леду.)

Чем же мог Джефферсон замкнуть свой «форум»? Ну конечно же, копией римскою Пантеона. Не вполне копией, разумеется, но опознается без труда. Но по первому этажу прихотливые очертания залов в стиле маньеристов от барокко. Это уж, конечно, hommage другому архитектору-любителю, по совместительству математику, инженеру и изобретателю Кристоферу Рену, строившему столетием раньше свой «театр», то есть библиотеку в Оксфорде. Однако по второму уровню, где до пожара и была здешняя библиотека, есть прекрасная ротонда с круглым отвором в куполе (впрочем, остекленным, в отличие от римского оригинала). Так что первичность Рима все же восстановлена.

Поскольку же «форум» имеет по длине изрядный уклон от Ротонды, Джефферсон, нимало не смущаясь, выделывает с классической колоннадой такие веселые штуки, что нынешним, вернее, вчерашним постмодернистам должно становиться неловко за робость воображения. Это тяжело поддается слову — надо смотреть. А если смотреть внимательно, в том числе под ноги, то в сводчатой галерее у Ротонды наткнешься на плиту, вмурованную в клинкерный кирпич пола. На плите есть имена двух мастеров, осуществлявших постройку.

Имени Джефферсона нет нигде.

Не нужно.

Все и так знают.

Сбывшийся человек. •

Борис ИЛИЗАРОВ

Анна Павловна Лещинская в 1973— 1974 годах работала комендантом общежития Сальского сельскохозяйственного техникума (Ростовская область). В общежитии, где, как и во всех советских общежитиях, люди не только спят, едят, любят друг друга, дерутся, воруют, кляузничают, но и воспитываются. По всей стране тогда занимались воспитанием и перевоспитанием друг друга. Крутились бумажные маховики планов и отчетов о воспитательной работе среди детей, молодежи, стариков, военнослужащих, госслужащих от низового звена до высшего, рабочих, колхозников, академиков, работников торговли (до сих пор помню в магазинах плакаты с призывом культурного и вежливого обслуживания советского покупателя), алкоголиков и преступников и т.д., и т.п_

Самое же интересное то, что этот бумажный вал почти не сохранился. Через пару десятков лет наши повзрослевшие внуки смогут не поверить, что их предки вдумчиво и с душевным трепетом перевоспитывали других и подвергались сами воспитательной работе.

Анна же Павловна, завершив свою карьеру в качестве комендантши, собрала несколько десятков листков, остатков ее плодотворной деятельности в качестве доброй, но строгой (а иначе с молодежью нельзя!) наставницы специфического советского заведения. Когда она принесла их в Народный архив, радость наша была велика и неподдельна. К сожалению. документы оказались очень разрозненны и фрагментарны. Однако не будем гнаться за прошлым во всей его недоступной полноте. В конце концов для исторической достоверности важна не столько избыточная полнота подробностей, сколько их неограниченный бесконечный смысл.

В феврале 1974 года на первом этаже средней секции общежития Сальского техникума безымянный воспитатель проводил среди жильцов беседу, содержание которой сохранилось в Протоколе № 1: