Журнал «Пионер» - Пионер, 1939 № 12 Декабрь

Товарищ Сталин с улыбкой обратился к пионерам:

- Вы кому цветы приготовили? Чкалову? Так бегите и отдайте!…

Ребята сообразили и бегом пустились к самолету. Вслед за ними спокойной походкой шел товарищ Сталин вместе с Серго Орджоникидзе и Климентом Ефремовичем Ворошиловым.

Чкалов в это время стоял на крыле. Увидев Иосифа Виссарионовича, он поискал глазами стремянку, махнул рукой, сел на крыло и, соскользнув на землю, побежал навстречу.

Стараясь быть серьезным, Чкалов вытянулся и рапортовал:

- Товарищ Сталин, ваше задание выполнено!

Сталин дружески улыбнулся, широко раскинул руки, крепко 0|5нял Чкалова и расцеловал. Потом он передал Чкалова в объятия Ворошилова, а сам шагнул к растерянному Байдукову и ко мне и поцеловал нас, как детей.

Его первые слова были:

- Не устали вы? Мы вас не будем долго мучить: вам нужен отдых. А сейчас пойдем к трибунам.

Мы были так растроганы, что почти не могли говорить.

Прошло несколько дней. Мы в Кремле рапортуем нашей великой стране об очередном достижении советской авиации, о благополучном завершении перелета по Сталинскому маршруту. И здесь я услышал слова, которые ясно указали мне, как работать дальше.

Говоря о летчиках, товарищ Сталин сказал:

- Смелость и отвага - это только одна сторона дела. Другая сторона - не менее важная - это уменье: я за таких летчиков, которые умеют сочетать смелость и отвагу с уменьем.

Я понял, что, детально изучая штурманское дело как одну из отраслей авиационной техники, я нахожусь на правильном пути. Я сказал себе, что впредь буду совершенствоваться в своем деле. Уменье - не менее важная сторона дела, чем смелость и отвага.

Я никогда не забуду встречи с этим великим, простым и обаятельным человеком, когда он отдыхал на юге. Здесь не надо было говорить о делах: можно было разговаривать обо всем, что на душе.

Это было вскоре после окончания перелета по первому Сталинскому маршруту.

Товарищ Сталин пригласил нас к себе на дачу.

Помню, шли мы небольшой аллеей. У входа на дачу увидели товарища Сталина. Рядом с ним стоял товарищ Жданов. Настроение у нас было приподнятое и радостное. Мы подошли всей гурьбой и поздоровались. Поздоровались и не знаем, что делать дальше.

Товарищ Сталин, видя, что мы еще не знакомы с окрестностями, сказал нам:

- Ну, походите кругом и посмотрите, что здесь насажено.

Он повел нас по саду, показал беседку, где часто сидит по утрам. На столе лежала «Правда». Товарищ Жданов pie-сказывал, что, когда сюда приезжал Серго Орджоникидзе, они подолгу с товарищем Сталиным ходили по саду обнявшись и, как правило, сидели в этой беседке.

Мы обошли дачу вокруг и увидели много лимонных деревьев со спелыми плодами. Один огромный лимон привлек мое внимание. Товарищ Сталин, видя, что лимоны нас занимают, сказал:

- Если они вам нравятся, сорвите кто сколько хочет.

Желая сохранить что-либо на память об этом дне, я немедленно воспользовался разрешением, и самый большой лимон очутился в моем кармане.

Гуляя по саду, мы обратили внимание на незнакомую нам породу деревьев.

- Это эвкалипты, - сказал товарищ Сталин, - очень ценное дерево.

При этом он сорвал несколько листьев, растер пальцем на ладони и дал нам понюхать. Запах, напоминающий запах скипидара, приятно защекотал ноздри.

Товарищ Сталин объяснил, что эвкалипты отгоняют малярийных комаров и что их полезно сажать там, где хотят избавиться от малярии.

Мы заметили, что около дачи растет какая-то сосна особой породы с длинной пахучей хвоей.

- Здесь раньше рос дуб, - сказал товарищ Сталин, - но он был чем-то болен, и мы решили заменить его сосной. Агрономы и садоводы говорили, что сосна здесь расти не будет, но мы все-таки решили попробовать, и, как видите, сосна растет, и даже очень хорошо.

- Видно, товарищ Сталин, - сказал Чкалов, - всякое дело можно выполнить, если к нему руку приложить.

- Да, верно, - сказал товарищ Сталин, - только не нужно унывать при неудачах. Если не выходит, надо второй раз попытаться. Если прямо нельзя взять, надо со стороны обойти. Этому нас, большевиков, еще Ленин учил.

Незаметно, в дружеском разговоре черпал я для себя уроки большевистской мудрости.

Солнце уже село, но около дачи было еще тепло.

Товарищ Жданов оказался знатоком сельского хозяйства и метеорологии. Он объяснил нам, что внизу, у подножья холма, ночью бывает холоднее, потому что наступает инверсия. Я хорошо знал это слово. Оно означает обратный, ненормальный ход температуры, когда она с высотой не понижается, а повышается. После упоминания инверсии разговор как-то естественно перешел на авиационные темы. Товарищ Сталин хорошо знал, что на больших высотах летчики страдают от холода:. Он начал сетовать на то, что занимающиеся авиацией люди мало думают об обогреве кабин и электрически обогреваемой одежде, а ведь сколько летчики терпят от холода!

Попутно товарищ Сталин укоризненно заметил, что напрасно летчики иногда рискуют и не пользуются парашютом даже в тех случаях, когда положение становится явно угрожающим.

- Вот недавно был случай, один из наших самолетов потерпел аварию в воздухе, на нем было четыре человека: трое выпрыгнули, а один остался на самолете и погиб. Когда мы вызвали тех, что благополучно спустились на парашютах, и стали расспрашивать, как это все произошло, один из летчиков стал оправдываться. Выпрыгнув с парашютом, он считал себя виноватым.

- Какая у вас, летчиков, ломаная психология, - продолжал товарищ Сталин, - мы его хотели наградить за то, что он выпрыгнул с парашютом, а он стал доказывать нам, что он виноват. Жизнь одного летчика нам дороже многих машин.

Какая огромная любовь к людям, какое сердечное отношение к летчикам сквози-. ли в этих словах, заботливых и задушевных.

Стало темнеть, товарищ Сталин пригласил нас в столовую. При этом он очень жалел, что сегодня за столом не будет хозяйки. В школах уже начались занятия, и его маленькая хозяйка. - дочь Светлана - несколько дней назад уехала в Москву. С большой любовью я нежностью говорил он о своей дочери, по-видимому, скучал без нее.

Во время обеда товарищ Сталин принялся нас развлекать, стал заводить патефон, сам выбирал пластинки. На многих пластинках была его собственноручная надпись «хорошо», «отлично» или еще что-нибудь.

Несколько раз товарищ Сталин ставил аробные песни. Это народные песни Кавказа. Я спросил:

- Что такое аробные песни? Товарищ Сталин объяснил мне: