Журнал «Пионер» - Пионер, 1939 № 12 Декабрь

- А Карло он и знать не хочет, - засмеялся Герасим. - Учитель, конечно, правду говорит, миром мы от хозяев никакой помощи не дождемся.

- Может быть, малый не спит, а мы разговариваем при нем? - спросил дядя Сильвестр.

- Ничего, - успокоил его дядя Миха, - пусть слышит, учится и растет нам на помощь: он не меньше нас терпит.

Мальчик, конечно, понимал не все; однако ему было ясно, что в рабочих произошла какая-то перемена, что они готовятся к чему-то, ждут чего-то и что перемена эта произошла с того времени, когда среди них появился товарищ из Тбилиси. Гиго не знал, как его зовут; рабочие между собой звали его - Учитель или Пастырь.

Однажды дядя Миха сказал Гиго:

- Когда на заводе будет перерыв, скажи незаметно Теофилу и Герасиму, что сегодня в Барцханах у Вано, а сам забудь про это.

И Гиго понимал, что рабочие собираются сегодня в рабочем селении, в Барцханах. Он с радостью выполнил это поручение и подумал, что если бы его спросил приказчик или старший мастер, о чем он только что говорил с Теофи-лом, - клещами не смогли бы они вытянуть у него правды.

Иногда собирались неподалеку от их дома, на Чаоби (так называлось это болото, где жили рабочие), но точно где, Гиго не знал. Дядя Миха брал с собой только старшего, восемнадцатилетнего сына Дариспана.

На заводе было так же тяжело, как и прежде, но Гиго казалось, что вот-вот что-то случится: не напрасно ведь Учитель сзывает сегодня на Чаоби собрание рабочих.

Настал декабрь. В Батуми даже в декабре нехолодно и редко идет снег, а если и идет, то большими смешными хлопьями и сразу тает.

Накануне нового года в Батуми, как и везде, на улицах предпраздничное оживление, веселые хлопотливые лица, хозяйки спешат с базара домой приготовить сациви, буглами, шашлык 2и испечь пироги. [ 2Сациви, буглами, шашлык - кавказские блюда.]

Дядя Миха говорит своей жене:

- Ты не беспокойся, мы с Дариспа-ном пойдем к Сильвестру Ломджария, - знаешь его? Так вот мы там сегодня будем встречать новый год, - и он весело подмигнул сыну.

- Что это вы придумали? - покачала головой Гаяне.

- Ну и что ж, посидим с товарищами, выпьем вина. И Гиго с нами пойдет.

- Рано ему еще на вечеринки ходить, - возразила Гаяне.

- Нам, дэда 3, нужно, чтобы он пошел, - тихо сказал Дариспан, - он маленький, и на него никто не обратит внимания. [ 3Мать.]

И сказать нельзя, как обрадовался Гиго. Почистил свои пехи 4, надел новую красную рубашку, к которой его родная дэда пришила шестнадцать пуговичек. [ 4Сапоги.]

Пошли.

- Это придумал Учитель, - тихо объяснял отец сыну, - будто мы на встречу нового года собираемся, а на самом деле - нелегальное собрание. Мальчики, братья Сильвестра и Теофила, и наш Гиго будут караулить. Ты ведь, Гиго, молодец, покараулишь?

- Как же! - с жаром ответил Гиго. - Разве я не понимаю?

Немного погодя Гиго стоял с двумя мальчиками, немного постарше его, за углом дома. Брат Сильвестра, Порфирий, оглядывал каждого, кто заходил к ним во двор.

- Это он! - тихо вскрикнул Гиго. Он узнал человека, вошедшего во двор, несмотря на то что башлык закрывал почти все его лицо. Это был Учитель, товарищ из Тбилиси.

Проходили и другие товарищи.

Гиго узнавал старых рабочих с завода Ротшильда, остальные были, должно быть, с других заводов.

- Иди, Гиго, побудь немного в доме, - сказали ему мальчики. - Отдохни, а потом снова выйдешь.

- Да нет, ничего, я не устал, - запротестовал Гиго, но не слишком сильно. Очень хотелось ему посмотреть, что делается в доме.

Его встретила приветливая хозяйка, посадила в первой комнате, отрезала кусок пирога, наложила всякой еды на тарелку, но глаза и уши Гиго были в соседней комнате.

Сквозь полуоткрытые двери он видит: на стене, на ковре, висит большой портрет Руставели, висят оружие, чон-гур 1, в углу - разукрашенное новогоднее чичилаки 2. Но чичилаки сейчас не интересует Гиго. За столом сидит много людей, и среди них дядя Миха, Дариспан и он, Учитель. [ 1Музыкальный инструмент. 2В Западной Грузии крестьяне вместо елки украшают ствол орешника; это и есть чичилаки.]

Вечеринка только началась. Тамада Миха Габуния поднял чашу и сказал:

- Слово для тоста предоставляется товарищу Coco.

Товарищ Coco… Кто это? Все повернули глаза к Учителю, и он встал. Он начал говорить.

Гиго бывал иногда в селе на вечеринках, он слышал, как торжественно произносят там разные тосты, но это был совсем не тост. Учитель говорил горячо и вдохновенно:

- Взгляните вокруг! Эти пароходы, заводы, все это богатство - разве не создано оно руками рабочих? А рабочему от всего этого не остается даже на кусок хлеба. Он создает, а пользуются другие…

Долго говорил Coco, и все слушали его, затаив дыхание, и маленький Гиго тоже слушал и понимал все, все.

То, что говорил Учитель, было таким близким Гиго. Ему даже казалось, что Учитель был в их селе и все видел собственными глазами. Земля принадлежит помещикам, но обрабатывают ее крестьяне, и они ничего от этого не имеют. Им тоже нужно вместе с рабочими бороться против самого крупного помещика - царя, против самодержавия.

- Будем бороться, - сказал Coco, - против тех, кто угнетает нас, и вместе с рабочим классом России под красным знаменем пойдем на врага, чтобы вернуться победителями с поля битвы. Мы не должны бояться смерти. Так пожертвуем же нашей жизнью за дело освобождения рабочих!…

Дальше Гиго не слышал. Его позвали мальчики. Он стоял в карауле за углом дома и думал о том, что он слышал. Он хотел бы жизнь отдать за Учителя, который, как Казбек-гора, выше всех, все видит и понимает.

Когда он во второй раз вошел в дом, он услышал, как товарищ Coco воскликнул:

- Счастье в борьбе! Побеждает смелость!

И Миха Габуния, тамада, не выдержав, вскочил со своего места и закричал:

- Отныне не дай бог мне умереть дома, в своей постели!

И все до единого клялись быть, вер ными делу рабочих, и все пили за здоровье Учителя и за новый Батумский комитет, выбранный здесь, на собрании, которое проходило под видом новогодней вечеринки.

Тихо запели незнакомую Гиго русскую песню:

«Отречемся от старого мира, Отряхнем его прах с наших ног».

Но эту песню нельзя было петь. Пели «Хасан-Бегура» и другие песни. Что-то грохнуло во дворе.

- Кто-то идет!

Гиго испугался, но тамада нарочито пьяным голосом запел:

«И я пил, и ты пил, Только он, он не пил…»

Тревога оказалась напрасной. И снова начали говорить о великом деле и с надеждой и верой слушали Учителя.

Гиго задремал на тахте. Светало. Запели петухи, Гиго протер глаза. Coco поднял свой стакан.

- Вот уже рассвело! - сказал он. - Скоро встанет и солнце. Это солнце будет сиять для нас! Верьте в это, товарищи!…