Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2016

Тот берег витебский домишки усыпали,
дымком курились впалые просёлки,
а на низинном этом берегу,
в траве безумной, казни ожидавшей,
в игре любовной молодой косарь,
плечистый, неуклюжий, мускулистый,
Надюшу тискал – розовую куклу…
О время, ты – река без берегов.

О время, ты – река без берегов
(поистине велик и грозен Хронос) –
ты ничего нам, грешным, не простишь.

Тогда в руках, тяжёлых и больших,
со вздувшимися жилами работы,
лежала пустота – глухая ночь –
(огромные крыла летучей мыши),
как ожиданье перевоплощенья…
И Мельпомена, что всегда желанна,
(рассыпавшихся локонов печаль)
подтягивала спущенный чулок.
Есть одиночество – оно потусторонне –
в нём кров себе находят ожиданья,
дыханье трав его прозрачно-голубых
поистине светло и бесконечно
поддеревом шумящим чудотворным
в серебряной полуночной тени.
Смотри – венок тяжёл из чистотела, –
его несли из призрачных чертогов
ночей безлунных – а теперь скатили
по лестнице гранитной, словно круг…
А клоун нёс в алеющем кругу
повтора цепь – неудержимый смех,
и инвентарь – пестреющая маска –
блестела, точно красный мухомор,
что вырос на опушке после ливней.

В сердце. В самое сердце. В сердце. Всё резче – в сердце.
В недра. Всё глубже – в недра. В недра. Всё дальше – в недра.
Ах, с высоты – не видно; радуйся, Боже небесный…

На скошенных крыльях крови немое пятнотемнеет, как будто окно слепое сквозь занавесь мглы туманной, и мечется точек частых растянутая минута – в конвульсиях по округе распластанный век дождя…

В сердце. В самое сердце. В сердце. Всё резче – в сердце.
В недра. Всё глубже – в недра. В недра. Всё дальше – в недра. Каплет…
Всё чаще каплет… Каплет… Всё гуще каплет; глыбу хотя б пожалейте…

О том-то и рассуждал я:
реки быстрина светлела…
О ком-то переживал я…
Да что у него болело?

Один я останусь. Пусть годы летят…
Останусь порой предвечернею
пред временем долгим, – а боги простят
твоё от меня отречение.

Полны мои очи, причин не тая,
потери боязнью ненастною,
чтоб в женщинах бледность возникла твоя,
соседствуя с розою красною.

Потеряна ты – это вовсе не сон,
и память твоя – невесёлая:
глазам остаётся в наследство перрон,
а сердцу – колёса тяжёлые.

И не в чем тебя, дорогая, винить –
вине моей нету прощения.
Поверь, что хочу я теперь сохранить
лишьтени желаний священные.

Пойму и другую в неверном раю –
и вспомнится имя бесценное:
в тебе я величье своё сознаю,
пою о тебе, несравненная.

Другую ли встречу – отнюдь не шути,
что звёзды в садах недосчитаны, –
греховное яблоко там не найти,
собаки на верность испытаны.

Гордыню уйми! Не отказывай вновь!
Минутная встреча не кончится:
одна у нас вера, единая кровь –
она именуется Творчество.

Нельзя не почувствовать душу твою.
Судьба ведь – не жертва несложная.
И чудо воочью в тебе узнаю,
и сам признаю невозможное.

Вот снова дождит… Да и снег недалёк.
Вдвоём с одиночеством вспомню я
дожди, для любимой соткавшие впрок
на стёклах шелка невесомые.

Был сон о тебе – он меня наполнял,
был ветер осеннею вестью.
В душе по какой-то причине звучал
рояль в незнакомом предместье.

Да, песня моя начиналась тобой,
тобой завершается праздник,
и возглас мой первый – в тебе, и со мной –
былое, что крыльями дразнит.

И ныне, когда петушиная песнь
ещё не будила рассвета,
в тебе все великие женщины есть,
и все во мне живы поэты.