Драмы и комедии

Х а л и м о н (толкнув локтем Михаля) . Слыхал? Вот это поклон!

Д е д Б а д ы л ь. Какой заслужили, нечего обижаться.

Л о м о т ь. Поиздевались тут над вами, слышал я.

Х а л и м о н. Видели, может, едучи… Только трубы печные торчат, как после пожара, а хатами нашими пани свою мельницу паровую топит.

Л о м о т ь. А как же люди живут?

Х а л и м о н. Вот у Михаля хлеб забрали, а у меня хату, так я пришел к нему и говорю: «Мой хлеб, твоя хата — давай вместе жить». Так и живем припеваючи…

Л о м о т ь. И надолго вам этого хлеба хватит?

Х а л и м о н. Хватит на месяц. А там нацепим торбы да пойдем с детьми под окнами: «Подайте, христа ради». Тринадцать душ — тринадцать торб и торбочек — сколько за один раз насобираешь.

Л о м о т ь. Шутки твои, приятель, невеселые. От них по телу мурашки бегают.

Х а л и м о н. Пробовали плакать — не помогает, так мы давай шутить.

Л о м о т ь. Ну и как же вы все-таки жить думаете?

М и х а л ь. Думаем, товарищ, что, может, скоро перемена будет.

Л о м о т ь. А кто эту перемену сделает?

М и х а л ь. Может, красные панов прогонят.

Л о м о т ь. Красные… А вы какие же? Белые?

М и х а л ь. Мы так себе… никакие.

Л о м о т ь. Вот это-то и плохо, что никакие. Я понимаю: воевать — это тяжело, это даже страшно, но в Красной Армии разве не такие же люди, как и вы? Им тоже помирать не хочется. И жены у них есть, которые без них горюют, и детки, которых они любят и жалеют. Так почему же они могут воевать, а вы нет? Почему вы ждете, чтоб они вам свободу на тарелке поднесли?

Д е д Б а д ы л ь. Правду человек говорит! Эх, мужички, мне бы ваши годы! Не лежал бы я на печи, не подставлял бы спину под панские плети.

Х а л и м о н. Вы, товарищ, неправильно говорите.

Л о м о т ь. Почему же неправильно?

Х а л и м о н. Потому что армия — это большая сила, а нас тут — горсточка. Попробуй сунуться против панов.

Д е д Б а д ы л ь. Горсточка… Возьми горсть да кинь в очи, как вот Данила.

Л о м о т ь. Вас горсть да в соседней деревне горсть — вот уже и пригоршня. А сколько у нас таких деревень! И в каждой найдутся люди, у которых накипело на сердце. Я уже не говорю про город.

М и х а л ь. И вам, городским, круто теперь пришлось.

Л о м о т ь. Забота у нас с вами одна — освободиться от белопанской погани и взять обратно землю и фабрики. А разве город может с этим справиться без вас? Или вы без города? Вы жалуетесь, что о вас забыли, что никто вам не помогает, но как же можно помочь тому, кто сам ничего не делает? Расшевелитесь, не давайте себя в обиду, не забывайте, что вы — люди.

Д е д Б а д ы л ь. Пани нас иначе как скотами и не называет.

Л о м о т ь. И обходится с вами как со скотиной. А вы поставьте себя так, чтобы никто не посмел вас пальцем тронуть. Бейте в зубы. Пусть каждая сволочь знает, что издевательства ей даром не пройдут. Вот Данила — это молодец. Действуйте, и вам помогут. Помогут рабочие, поможет большевистская партия, которая меня сюда к вам и прислала. А большевистская партия — это огромная сила, это лучшие рабочие Петрограда, Москвы и всей Советской России, это могучий разум Ленина.

Д е д Б а д ы л ь. А скажи, товарищ, правда это, что Ленина убить хотели?

Л о м о т ь. Правда. Стреляли в него гады в прошлом году и ранили. Но это его не могло испугать. Ни царские тюрьмы и ссылки, ни пули контрреволюционеров не испугали его.

Д е д Б а д ы л ь. Так теперь он здоров?

Л о м о т ь. Здоров.

Д е д Б а д ы л ь. Потому в него гады и стреляли, что он твердо стоит за народ.

Л о м о т ь. Он даже когда раненый в постели лежал, все время думал о народе, о рабочих и о крестьянах.

Д е д Б а д ы л ь. Вот кабы мы все за себя так стояли, как он за нас, так этих бы панов тут и духу не было.

Л о м о т ь. Об этом-то я и говорю. Под руководством Ленина и его соратников наша Красная Армия разбила Колчака и Деникина. Она разобьет и белополяков. Красная Армия бьет пана в лоб, а вы бейте его в затылок. Чем крепче будем бить, тем скорее наша земля и заводы снова будут нашими. Вот что я хотел вам сказать. Сегодня вы, может быть, со мной и не согласитесь, а завтра подумаете и убедитесь, что этот Ломоть был прав.

М и х а л ь. Загадал ты нам, товарищ, загадку.

Л о м о т ь. Загадку эту нетрудно разгадать. Нужно только выбрать, что лучше: надеть на плечи суму или взять винтовку в руки. По-моему, если даже и помереть придется, так уж лучше с винтовкой в руках, чем под панской плетью.

Х а л и м о н. Ну так как, Михаль?.. Торбы нацепим?

М и х а л ь (понуро). К чертовой матери!

Х а л и м о н (Батуре) . А ты, беженец, что скажешь?

Л о м о т ь (Батуре) . Вы что, разве не здешний?

Б а т у р а. Родился я в Бресте, с сумою вместе сюда удрал, однако и тут слышу — сума да сума.

К а с т у с ь. Должно быть, придется дядьке гармошку в сторону отложить.

Л о м о т ь. А зачем? Я заметил, что у него кроме гармошки еще и язык острый, и народ его слушает. А острый язык да еще при гармошке — это большое дело.

Х а л и м о н. Он завсегда на людях… и с гармошкой и печи людям складывает — печник.

Д е д Б а д ы л ь. Вот только я, должно, вам не пригожусь?

Л о м о т ь. Для вас, отец, есть очень важное дело: если выполните, прямо героем будете. А только нужно мне это в штабе обсудить, а вы тем временем поправляйтесь. Я извещу вас тогда.

Д е д Б а д ы л ь. Помирать собрался, а коли так, то придется отложить.

Б а т у р а. А ты чего молчишь, Рыгор?

Р ы г о р. Что же мне говорить?

Б ату р а. Скажи, пойдешь с нами или…

Р ы г о р. Подумаю.

Б а т у р а. Так, может, мы ошиблись, что позвали тебя сюда.

Л о м о т ь (настороженно) . А что такое?

Д е д Б а д ы л ь. Со старостиной дочкой связался, а она его с толку сбивает. Гляди, сынок, как бы ты через нее собакой не стал.

Р ы г о р (со злостью) . Да отцепитесь вы от меня! Что вам до того, старостина она дочка или не старостина. Она никому вреда не сделала.

Л о м о т ь (Рыгору) . Вот что, хлопец! Люби ты себе кого хочешь, но только держи язык за зубами. Запомни: если что, так мы шутить не любим. (Антону.) Ну, Антон, поехали. (Крестьянам.) Будьте здоровы. О том, что вы решите, я узнаю через Данилу.

Д е д Б а д ы л ь. Поезжайте здоровеньки. Спасибо за науку.

Л о м о т ь. После будем друг друга благодарить, когда дело сделаем.

Л о м о т ь и А н т о н уходят.

Ночь. Лес. Посреди сцены шалаш из еловых веток. Немного в стороне, у костра, д в а п а р т и з а н а — один с перевязанной рукой, другой с костылем.

П е р в ы й п а р т и з а н. Скоро и ночи конец, а их все нет.

В т о р о й п а р т и з а н. Сколько ее теперь, этой ночи.

П е р в ы й п а р т и з а н. Хватит, чтоб человеку умереть.

В т о р о й п а р т и з а н. Они около моста в ольховнике будут подстерегать, чтоб внезапно…

П е р в ы й п а р т и з а н (ложится навзничь на мох) . Эх, мама, мама… (Глядя в небо.) Кому-то суждено сегодня в последний раз глядеть на эти звезды.