Драмы и комедии

В т о р о й п а р т и з а н. Тому уже не до звезд будет. Очень ты звездами любовался, когда тебе ногу прострелили.

П е р в ы й п а р т и з а н. Ну, это так говорится.

Пауза.

А лес как печально шумит! Словно плачет по ком.

В т о р о й п а р т и з а н. На то он и лес, чтоб шуметь.

Первый партизан запевает, второй подхватывает. Поют вначале очень тихо, под конец во весь голос.

Конец песни идет под аккомпанемент гармошки, хотя никого не видно.

П е р в ы й п а р т и з а н (быстро встает, берет в руки винтовку) . Кто идет?

В т о р о й п а р т и з а н. Это, должно быть, беженец.

Подходят Б а т у р а с гармошкой и д е д Б а д ы л ь с котомкой за плечами и парой запасных лаптей.

П е р в ы й п а р т и з а н. О, дядька Батура привел нам еще одного вояку.

Б а т у р а (здороваясь за руку) . А чем не вояка?

В т о р о й п а р т и з а н. Лежал бы ты лучше, дед, на печи.

Д е д Б а д ы л ь. Лежал, сынок, да очень уж припекло, не улежал.

В т о р о й п а р т и з а н. Что ж ты у нас делать будешь?

Д е д Б а д ы л ь. А это начальству известно, на что я нужен.

Б а т у р а. Где же ваши соколы?

В т о р о й п а р т и з а н. Полетели соколы за добычей.

Б а т у р а. А вы, как подбитые журавли, сидите да курлычете.

П е р в ы й п а р т и з а н. Поджидаем, должны бы уж вернуться.

Б а т у р а. Как будто идут уже. Мы слышали в лесу какие-то голоса.

Все прислушиваются.

В т о р о й п а р т и з а н. С песнями, значит — все хорошо.

Слышна далекая песня многих мужских голосов. Она постепенно приближается и крепнет. Батура подыгрывает, партизаны у костра подтягивают.

Подходят партизаны. Они несут отбитые у белополяков ящики с патронами и карабины.

Д а н и л а (подходит) . А, гости! Как здоровеньки? (Здоровается за руку с дедом Бадылем и Батурой.)

Д е д Б а д ы л ь. Здорово, сынок! Что это твои хлопцы такие веселые? Не гроши ли в этих ящичках?

Д а н и л а. Нет, это орехи, дед.

Д е д Б а д ы л ь. Орехи?

Д а н и л а. А как же! Панов угощать будем.

Д е д Б а д ы л ь. Так это, может, эти самые… пули или как их там?

Д а н и л а. Вот именно, патроны.

Д е д Б а д ы л ь. Где же вы их взяли?

Д а н и л а. А у них же. Подстерегли на дороге и отобрали.

Д е д Б а д ы л ь. Ай, молодцы! (Смеется.) Значит, их пальцем да им же в глаз.

Д а н и л а. В самый глаз. (Первому партизану.) Антон со своими хлопцами не вернулся?

П е р в ы й п а р т и з а н. Нет.

Д е д Б а д ы л ь. Это не тот ли Антон, что к моей внучке сватался?

Д а н и л а. Тот самый.

Д е д Б а д ы л ь. Ах, дай ему бог здоровья! Где ж он, хоть бы повидать.

Д а н и л а. Тоже по орехи пошел, только на другую дорогу. И еще, если удастся, хлопцы сегодня такого зверя приведут, что дед только ахнет.

Г о л о с а. Гляди, беженец тут!

— Сыграй что-нибудь, дядька Батура.

— Нам сегодня весело!

Б а т у р а. А поможете?

Г о л о с. Давай!

Батура играет, партизаны пляшут.

Д а н и л а (партизанам) . Будет, хлопцы! Идите готовьте ужин, и чтоб хватило на всех. Люди придут голодные, а может, и раненые будут.

Партизаны расходятся; через некоторое время на заднем плане появляются огни костров.

Ну, дядька Батура, где ты пропадаешь?

Б а т у р а. По селам похаживаю, людям правду рассказываю, где припевкою, а где шуткой с девкою.

Д а н и л а. А люди что говорят?

Б а т у р а. Панов проклинают да тебя хвалят.

Д а н и л а. Не все, верно, хвалят.

Б а т у р а. Есть такие, что и тебя проклинают, да я их и за людей не считаю.

Д а н и л а. Ну, а как там хлопцы? Рыгор как поживает? К нам не собирается? Ломоть что-то морщился, когда о нем говорил.

Б а т у р а. Как поживает? За юбку уцепился.

Д а н и л а. За Моргунихину?

Б а т у р а. Что клещ какой. А она хвостом вертит. Рыгор-то ей, видать, нравится, но если б к его лицу да хутор Шмигельского…

Д а н и л а. Что ж, хутор, верно, перетянет?

Б а т у р а. Конечно. Моргун ждет не дождется, когда Шмигельский сватать пришлет.

Д а н и л а. Ломоть даже опасался, как бы он ей чего о нас не сболтнул. Но я сказал, что знаю Рыгора с малых лет.

Б а т у р а. Да он-то наш, если б только от нее оторвать!

Д а н и л а. А как там Марылька?

Д е д Б а д ы л ь. Мы ее не оставляем… По матери тоскует, бедняга.

Б а т у р а. Плакала очень, когда хоронили.

Данила, опечаленный, садится на ящик с патронами.

Но покойница на нас не будет в обиде — хорошо мы ее похоронили. Всем селом проводили на кладбище. Ельником зеленым дорогу устлали от деревни и до самой могилы.

Д а н и л а. Спасибо добрым людям за заботу и за сочувствие.

Д е д Б а д ы л ь. Как тут не сочувствовать! У мертвого бы сердце разорвалось глядючи.

Д а н и л а. Она хоть не долго мучилась?

Д е д Б а д ы л ь. Нет, сынок. Сразу, как дал в грудь, так и словечка не вымолвила.

Д а н и л а. Зачем ей было кидаться спасать меня!

Д е д Б а д ы л ь. На то она мать… Разве она могла спокойно смотреть, как ее сына убивают?

Д а н и л а. А мне не верится, что ее нет. Кажется, приду домой, и она опять, обрадовавшись, будет суетиться у печки, а потом сядет за стол и, не отрываясь, станет смотреть на меня, пока я буду ужинать.

Пауза.

Увидишь Марыльку, дядька Батура, утешь ее, скажи, пускай не грустит, скажи, что я скоро приду домой… Мне самому хочется ее повидать… Боюсь, как бы эти гады с ней чего не сделали.

Д е д Б а д ы л ь. Ты только осторожно, сынок, если вздумаешь в деревню идти. Там же эти живодеры везде шныряют. Они так и думают, что ты не утерпишь и наведаешься.

Д а н и л а. Я это знаю.

Б а т у р а. Не слышно ли чего хорошего с той стороны?

Д а н и л а. Есть вести, и не плохие… Недолго панам пановать осталось.

Б а т у р а. А как недолго?

Д а н и л а. Месяц или два — этого я сказать не могу, а только товарищ Ломоть передал, чтобы мы были наготове. Красная Армия ждет от нас поддержки. Готовь хлопцев.

Б а т у р а. Хлопцы готовы. Из пяти деревень, где я бываю, человек сорок наберется. Только оружия у них нет. Винтовки четыре, не больше.