Исидор Шток - Пьесы

А н н а. Наконец-то ты заявился, студент!

Л ю б о ч к а (бросается к матери) . Когда же ты прилетела, мама?!

Е л и з а в е т а. Только-только. И прямо с аэродрома сюда.

А н н а. Садись, студент. Рядышком со мной, рассказывай. Как твои внуки близнецы, как жена, как дела…

Я. Дайте отдышаться, взглянуть на всех вас.

А н н а. Давно ты в нашем доме не был. (Наливает мне чай.) Впервые ты пришел сюда пятьдесят лет назад. Мы как раз отмечали мое рождение, уход со сцены. Помнишь?

Я. Помню, Анна Николаевна! Я для того и существую, чтобы все помнить. И при случае рассказать людям.

С к р ы п ч е н к о. Ты извини, друг, что я тебя не встретил, Любочку прислал. У нас тут, брат, такие дела развернулись!.. Во-первых, Лизка из гастролей вернулась, пол-Европы объездила, и в Париже, и в Лондоне, и в Риме была, в Миланском Ла Скала Татьяну пела на русском языке, все газеты о ней писали. Во-вторых, Колька, мой внук, сын нашего Сергея, из института сбежал, в военкомат подался, попросил в солдаты его взять на два года, отказался от отсрочки, никого не слушает. А в-третьих, сносят наш дом. Сегодня в последний раз сидим здесь, под этим потолком, за этим столом… Я уж всюду бегал — и в Моссовет и в райисполком, ничего не выходит, будут на этом месте небоскреб ставить. А нам квартиру рядышком на Планетной улице предоставили. Придется вытряхаться отсюда. А ведь это дом не простой. Сто лет он простоял. Какие люди тут побывали! И Лев Толстой, и Максим Горький, и Александр Куприн, и Федор Шаляпин… Слушали песни Анны Охотниковой, сами пели… (Прослезился.)

А н н а (прикрикнула на него) . Постарел ты, Вася! Как не стыдно.

С к р ы п ч е н к о. Не за себя — за вас огорчаюсь.

А н н а. За нас не огорчаться, за нас радоваться надо. Всему свой срок — старому умирать, новому расти. Будет на этом месте небоскреб. А наша хибарка отслужила свое.

Л ю б о ч к а. Да, бабушка! Звонили из Общества дружбы СССР — Италия, сказали, что приехали какие-то итальянцы, хотят наш домик посетить, сегодня вечером приедут.

Е л и з а в е т а. Это, наверно, мои новые римские знакомые.

Я. А вы не будете, Анна Николаевна, скучать по этому домику?

А н н а. Буду, да еще как! Да ведь он все равно в сердце моем. А портреты эти заберем с собой, и шкуру медвежью, и самовар. И в новой квартире лучшую комнату под залу отведем, все расставим так, как сейчас стоит. А что к нам с улицы не сразу попасть можно будет, придется в лифте подниматься — так это еще лучше. Больше воздуха, больше света, и сверху виднее. И Старое Зыково, и Петровский парк. А я за всем нашим районом сверху следить буду.

Пронзительный звонок в дверь. Входит с букетиком гвоздик Н и к о л а й С к р ы п ч е н к о. Ему девятнадцать лет. Его играет актер, игравший во втором акте его отца Сергея Скрыпченко.

Н и к о л а й (подносит цветы Анне Николаевне) . Это тебе, бабушка. С днем рождения. (Здоровается со всеми за руку.) Здорово, Лиза! С приездом, с успехами! Здорово, дед! (Со мной.) Николай! (С Любочкой.) Привет двоечнице-племяннице.

Л ю б о ч к а (обиженно) . Я не двоечница, а четверочница.

Н и к о л а й. Одно и то же.

А н н а. Садись за стол. Только руки вымой.

Н и к о л а й. Они у меня чистые. Впрочем… (Уходит в ванную и через минуту возвращается с полотенцем в руке.)

С к р ы п ч е н к о (пока его нет) . Уйти с первого курса института! Не спросив у нас, пойти в военкомат! Ну что же это такое! Пользуется, что родителей нет. Сейчас он от меня получит.

А н н а. Прошу тебя, Вася, не нужно. Я сама с ним…

Н и к о л а й (вернулся) . Что это вы сидите важные такие? Как деревянные. Ведь сегодня последний наш вечер вместе. Завтра в девять утра ждет меня военком. Я даже не смогу помочь вам переехать в новую квартиру. Но я просил ребят помочь вместо меня.

С к р ы п ч е н к о (грозно, глядя в сторону) . Без тебя обойдемся. Сами управимся.

Н и к о л а й. Военком спросил меня, не хочу ли я во флот. Я сказал, что все равно, куда пошлют. Но лучше все-таки в армию, в летчики, как отец.

Е л и з а в е т а. Ну, хорошо, Николай. Ты не хочешь говорить бабе Нюре и деду Василию. Дяди Хусаина здесь нет, он далеко на Севере. Ты скажи нам. Почему ты, с таким трудом поступивший в институт, — ты знаешь, что о тебе хлопотали и дедушка Вася, и я, и мой муж, и дядя Хусаин, — почему ты вдруг ни с того ни с сего побежал в военкомат, уходишь в армию? Ведь это не шутки, Николай!

Н и к о л а й. Я и не собирался шутить. Я ведь не сразу в военкомат побежал. После долгих размышлений.

Е л и з а в е т а. Кто же тебе помогал размышлять? Может быть, у тебя любовь, несчастная любовь и ты в отчаянии?..

Н и к о л а й. Как вы странно и примитивно рассуждаете. Влюбился, она его отвергла, и он в отчаянии побежал в военкомат. Неужели ничего другого ты не можешь представить себе? Ты — знаменитая артистка, представитель советского искусства за рубежом. Почему я иду в армию? Да потому что это называется «обязательная воинская обязанность». Потому что почти все мои товарищи пошли служить в армию. И Сергей Гусев, и Жорка Панченко, и Алеха Свистунов, да все, с кем я учился, рос, бегал по Красноармейской и по Старому Зыкову. Кроме некоторых папенькиных сынков, которым наскоро достали разные справки. А все нормальные парни служат, письма мне пишут. И я… я им завидую! Вот ты, дед, воевал вместе с Буденным, а потом в Отечественную партизанил, а потом конников-разведчиков готовил. Отец мой, именем которого называется эта улица, погиб при испытаниях нового сверхзвукового самолета. Все вы клялись защищать Родину. И защитили ее. А теперь что же, не надо ее больше защищать? Защитили, и ладно?! А вот у меня другие сведения. Да я со стыда сгорю перед Гусевым, Панченко, Свистуновым! Перед мальчишками, которым сейчас семнадцать, шестнадцать, которые мою школу оканчивают. Как я с ними говорить буду, а? Ты ведь поднаторела там на разных интервью и пресс-конференциях. Прав я? Скажи, что не прав.

Елизавета молчит.

Л ю б о ч к а (в восторге) . Прав, Колька, прав!

Н и к о л а й. Тсс, ты всегда должна помнить, что я тебе дядя, а не Колька.

Молчание воцаряется за столом. Все смотрят на Анну Николаевну — что оно скажет, от ее слов решится судьба парня. И она тихо и спокойно, глядя на правнука, произносит.

А н н а. Не забудь только шерстяные носки взять, я тебе четыре пары приготовила. У тебя на кровати лежат.

И сразу продолжительные и короткие звонки в дверь.

Любочка открывает. Входят д в а п о ж и л ы х и н о с т р а н ц а — муж и жена, и сопровождающий их г и д — юная девушка с сумкой на длинном ремешке.

Г и д. Здравствуйте, добрый вечер! Мы из Общества советско-итальянской дружбы. Там сказали, что вы нас ждете. Это синьор Джулио Аппенини, это его супруга синьора Чечилия.