Исидор Шток - Драмы

К л е н о в. А что же все-таки произошло?

З у б к о в с к и й. Об этом мы и будем сейчас говорить.

К л е н о в (вынимает из кармана записку, читает ее, прячет) . Я слушаю тебя.

З у б к о в с к и й. Жил да был человек, который строил, учился, ошибался, его поправляли, он снова строил, рисковал, его награждали, на него надеялись, ему верили… Нет, не все гладко у него было в жизни. Иногда так трудно, что казалось, не одолеет. Одолевал. Были у него друзья, были и враги. А как же! Был он резкий, властный, не всегда выдержанный. Может быть, и несправедливый иногда. И вот случилось так, что друзья его разлетелись по свету, а недруги слетелись. И стали они клевать, жаловаться… Стали напраслины возводить, врать, сгущать краски… Тогда оглянулся человек: может быть, и верно, не прав он? А увидел, как стоят построенные им плотины, электростанции, бегут поезда по его дорогам… Нет, подумал он, есть еще правда, есть друзья! Вот и приехал он к другу. Разберись. Если надо, обругай. Но защити.

К л е н о в. И этот друг…

З у б к о в с к и й. Ты. Представитель печати, коммунист, газетчик. Ты, Ярослав Кленов. Я знаю, ты был на стройке, знаю, с кем говорил, у кого материал брал, кто настраивал тебя, кто жаловался, — все знаю. Но выслушай и меня.

К л е н о в. Я же говорю, что ждал тебя.

З у б к о в с к и й. Статья твоя, которую ты писал сегодня, — обо мне?

К л е н о в. И о тебе.

З у б к о в с к и й. А не приехал бы я?

К л е н о в. Приехал бы.

З у б к о в с к и й. О чем же статья?

К л е н о в. Вот об этом самом. Жил да был человек… Строил, учился, ошибался. Но ему доверяли. Любили. Да и как же было не любить его — энергичного, веселого, смелого, самоотверженного… Его сделали большим начальником. И вдруг он решил, что, раз его так любят люди, он действительно лучше всех. Гораздо лучше. Намного лучше. Несравненно лучше. Что бы он ни делал, как бы ни относился к людям, его простят. Ведь он такой энергичный, смелый, самоотверженный… Но шли годы. Энергия, смелость, самоотверженность стали его маской. А под ней…

З у б к о в с к и й. Злоба и коварство?

К л е н о в. Хуже! Равнодушие. И те же люди, которые так его любили, стали его…

З у б к о в с к и й. Ненавидеть?

К л е н о в. Я ведь тоже не верил письмам, жалобам. Меня послала редакция.

З у б к о в с к и й. Меня не было. Тебя окружили мои враги и…

К л е н о в. Ох, как это плохо, Гриша, когда врагами твоими оказываются смелые, принципиальные, честные люди!

З у б к о в с к и й. Кто же они, например?

К л е н о в. Твой бывший парторг Зимин, которого ты выжил со стройки, добился того, чтобы его исключили из партии. Редактор газеты, который получил строгий выговор. Потому что, дескать, удар по тебе — это удар по пятилетке. Коммунисты — строители, участники партийной конференции, секретарь обкома, землекопы, машинист электроэкскаватора Власенко и многие, многие!

З у б к о в с к и й. Так-так… Обиженные, завистники, алкоголики, вроде этого Власенко. Есть у нас такой! Никогда я его не видел. Он завалил своими доносами всех на свете. Дескать, Зубковский злодей! Людоед!

К л е н о в. Враги твои писали, что поручили тебе крупнейшую стройку, а ты решил строить коммунизм методами феодализма. Никого не слушал, людям создал нечеловеческие жилищные условия. Средства, ассигнованные на рабочие поселки, использовал не по назначению. Гнал планы, рубил головы непослушным, выживал неугодных. Не за честное выполнение планов боролся, а за сверхзадания. Как выслужиться хотел… И выслужился. Орден не по праву получил, а за обман. Вот что они писали.

З у б к о в с к и й. И ты считаешь, что они правы? Все ангелы, а один Зубковский в ответе. Так почему же у Зубковского нету ни дач, ни поместий, ни счета в банке? Один костюм да старый сундук. Значит, всё решили на одного свалить? Правильно! Как же один человек мог столько зла натворить?

К л е н о в. Нет, ты был не один. У тебя были покровители, которым выгодно козырять твоими мнимыми успехами. И они ответят, Гриша.

З у б к о в с к и й. Вот вы на кого замахнулись! С большим, с огромным интересом прочитаем вашу статью.

К л е н о в (смотрит на часы) . Прости, я должен позвонить в редакцию. (Набирает номер телефона.) Борис Иванович? Можете присылать за статьей.

З у б к о в с к и й. Одна просьба! Ты не откажешь мне!

К л е н о в. Минутку. (Закрывает трубку рукой.) Говори.

З у б к о в с к и й. Не отсылай статью до двенадцати часов ночи.

К л е н о в. Что изменится за это время?

З у б к о в с к и й. Во имя нашей прежней дружбы! Во имя Вики, я прощу тебя…

К л е н о в. Хорошо. (В трубку.) Борис Иванович! Пришлите машину к двенадцати. Нужно еще кое-что проверить… До свидания… (Кладет трубку.) Что произойдет до двенадцати часов?

З у б к о в с к и й. Когда мне бывало в жизни очень трудно, я шел к Вике… Я советовался с ней. Теперь Вики нет. Я один. Дай мне подумать. Подумай и ты.

К л е н о в. Я много думал, Гриша. Очень много.

З у б к о в с к и й. Еще подумай. Ты не прогонишь меня отсюда? Ведь, кроме тебя, у меня нет больше никого.

К л е н о в. Нет, Гриша, я не прогоню тебя. Я свободен, у меня много времени, мы будем пить с тобой коньяк, вспоминать молодость.

З у б к о в с к и й. Тебе нельзя пить.

К л е н о в. Можно! Одну рюмку. (Выпивает рюмку коньяку, потом вынимает из кармана записку и читает ее.)

З у б к о в с к и й. Что это ты читаешь каждый раз?

К л е н о в. Рецепт. Как сохранить молодость.

З у б к о в с к и й. Поделись с товарищем.

К л е н о в. Это плохой рецепт. Слушай, Гриша, я много написал статей, очерков, всякой всячины… И каждый раз трудно мне это давалось.

З у б к о в с к и й. Но, если так оно трудно, может, не стоит, Ярослав?

К л е н о в (вынимает записку из кармана, рвет) . Чепуха-чепуховина! Нигиль нимес… Метод господина Фолье…

Сверху спускается Ш у р а.

Ну, как там дела, Шура?

Ш у р а. Я все прочла.

К л е н о в. Не слишком ли? Не преувеличили ли мы?

Ш у р а. Нет, Ярослав Николаевич, все в самую точку.

К л е н о в. Вы незнакомы? Это Александра Никаноровна Власенко.

З у б к о в с к и й. Власенко?!

К л е н о в. Машинист электроэкскаватора на твоей стройке.

З у б к о в с к и й. Жена?

Ш у р а. Да. Жена. И сама по себе.

З у б к о в с к и й. Вы…

К л е н о в. Да! Да-да.

З у б к о в с к и й. Да ведь мне же совсем другое говорили! Вот вам! Вот что делают люди! Как клевещут! Как же мне вас обрисовали!..

Ш у р а. Да ведь у нас на стройке тысячи людей. Всех не узнаешь.

Стук в дверь.

К л е н о в. Да!

Входит д е в у ш к а. Она снимает платок. У нее каштановая коса вокруг головы, большие серые глаза за круглыми очками в светлой оправе. Она очень хороша. Смотрит на Зубковского и на Кленова.

(Потрясен.) Вика!

Девушка подходит к Зубковскому и целует его.