Исидор Шток - Драмы

К л е н о в. Браво! Ты убедил меня, старик. Недаром просил отсрочку на шесть часов.

З у б к о в с к и й. Я очень рад.

К л е н о в. Мне ведь тоже эти шесть часов были ужасно нужны. Я тоже не был уверен в своей статье. Для этого я пригласил сюда Шуру Власенко. Для этого беседовал с десятками людей, читал десятки писем… Я ждал тебя, и как ждал. А когда ты приехал, обрадовался. Сколько раз за сегодняшний вечер я возвращался к этой статье! Иногда я готов был немедленно порвать ее!

З у б к о в с к и й. Значит, статьи больше нет?

К л е н о в. Есть! И как нельзя более кстати.

З у б к о в с к и й. И, выходит, все мои слова были напрасны?

К л е н о в. Нет. Ни одно твое слово не было напрасным. Каждое твое слово, каждый твой поступок убеждали меня в правоте людей, которые тебя ненавидят и мечтают избавиться и борются с тобой там, на строительстве. Потому что и здесь, в этом доме, ты вел себя так же, как и там. Твои методы очень просты: подкуп и угроза. Лесть и страх. Сперва ты работал увлеченно, широко, честно. Но потом власть вскружила тебе голову, ты решил, что тебе все дозволено. Тебя стали критиковать. Ты стал отбиваться, защищаться. Чем? Лестью и страхом. И здесь ты начал с того, что льстил Евдокии, хвалил меня, Леньку, моих друзей. Ты вызвал сюда Валю…

З у б к о в с к и й. Зачем?

К л е н о в. Ты из всего решил извлечь пользу: и из моей любви к Вике, и из своей дочери Вали, и из неблагополучия с Ленькой. Ты прав, я здесь очень виноват… Но ты и здесь решил поживиться. Скажи, это ты приказал отозвать отсюда Шуру Власенко?

З у б к о в с к и й (возмущенно) . Я?

К л е н о в. Гриша, мне это будет очень легко проверить.

З у б к о в с к и й (рассмеялся) . Ну, я. Я!

К л е н о в. Я так и думал. Тебе нужно было поскорее удалить ее отсюда, лишний мой союзник! Ты даже решил ее подкупить квартирой. Что касается меня, ты решил разжалобить меня памятью Вики… А когда это не очень помогло, ты стал грозить. Да вот ради памяти Вики, ради будущего Вали и Леньки, о которых ты так заботишься, тебя нужно…

З у б к о в с к и й. Разоблачить?

К л е н о в. Нет. Описать. Ведь люди там, на твоем строительстве, знают, что ты существуешь. Они знают, что существую и я. А если я не напишу о тебе, вот о таком, как ты есть, они перестанут мне верить. Они будут считать меня твоим сообщником, они будут думать, что ты и я — одно и то же. Почему же я должен отвечать за твое существование?

З у б к о в с к и й. Потому что, уничтожив меня, ты уничтожишь и себя.

К л е н о в. Ну что ж, хотя бы и такой ценой! Мы вместе с тобой вступили в партию, мы вместе дали клятву. На всю жизнь. А теперь нам не место в одной партии. Вместе в ней мы не можем быть.

З у б к о в с к и й. Но не быть в ней вместе мы сможем.

К л е н о в. Что бы со мной ни произошло, я останусь коммунистом. До последнего моего вздоха! А ты не останешься, потому что ты обращаешься не к силе людей, а к их слабости.

З у б к о в с к и й. Сильные всегда ведут слабых.

К л е н о в. Ты так далеко зашел, что забыл о людях, которых ведешь. Забыл о народе, которому служишь, забыл о партии! А партия — это Шура Власенко, это Зимин, это люди, которых ты стал презирать. Разве этому тебя учила партия? Кем ты окружил себя? Кому ты верил? Подхалимам, трусам, не смевшим тебе перечить! Нет! В том-то и сила большевиков, что они обращаются не к слабости, а к силе людей. Потому что бесконечно верят в их силу. Ты верил только в самого себя. И поэтому останешься один. Мы сказали друг другу все. До свидания! (Быстро взбегает вверх по лестнице в кабинет, но, добежав до верхней ступеньки, пошатнулся, побледнел, желая удержаться, хватается за перила и, не удержавшись, падает навзничь, головой вниз, медленно сползая по ступенькам…)

З у б к о в с к и й (бросается к Кленову) . Вставай, довольно валять дурака. Ярослав! Ты что, серьезно?..

Кленов недвижим.

Ярослав! Что с тобой?! Перестань! Не смей! Не умирай!.. Что же это… Яроша… Дружище…

К л е н о в (открывает глаза) . Тише… Людей напугаешь.

З у б к о в с к и й. Ты жив?.. Слава богу! Как ты меня напугал… Капель, каких-нибудь капель…

К л е н о в (очень тихо) . Не мечись… Не надо капель… Открой окно…

Зубковский распахивает окно.

Вот так…

З у б к о в с к и й. Лучше тебе, скажи, лучше?

К л е н о в. Лучше, лучше…

З у б к о в с к и й. Ох ты, черт тебя возьми… Коньяку, может?

К л е н о в. Давай коньяку.

З у б к о в с к и й (дрожащими руками наливает коньяк. Кленов отпивает) . Ой, как страшно… Слушай, Ярослав… После смерти Вики я нашел целую пачку ее неотправленных писем к тебе. Она писала и складывала их в сундучок. Ни одного дня мы не были с ней счастливы. Она любила тебя… А разойтись мы не могли. У нас была дочь. Вот какая штука бывает на свете…

К л е н о в. Да. На свете бывают всякие штуки.

Распахивается дверь. Входит В а л я. Она в шубке, запорошена снегом.

В а л я. Вы извините меня… Мне показалось… Я опоздала на поезд, и мне показалось, что будет лучше, если я вернусь. (Видит Кленова.) Что с вами, Ярослав Николаевич?

З у б к о в с к и й. Тише! Вдруг во время нашей беседы ему сделалось дурно…

К л е н о в. Который час?

В а л я. Двенадцать.

З у б к о в с к и й. Евдокия Семеновна!

Входит Е в д о к и я С е м е н о в н а.

Бегите за доктором!

Е в д о к и я. Батюшки!

За окном гудок автомобиля. Сперва тихий, потом настойчивый, не прекращающийся.

К л е н о в (медленно, тихо) . Пришла машина… (Вале.) Принесите мне сверху пакет. Он лежит на столе. В самом центре…

Валя убегает наверх.

З у б к о в с к и й (укоризненно, Кленову) . Все-таки?

К л е н о в (со вздохом) . Да. Все-таки.

Сверху возвращается В а л я. В руках у нее пакет.

(Вале.) Там… (показывает на свой пиджак, висящий на спинке стула) в боковом кармане вечное перо. Дайте!

Валя дает ему пакет и перо. Кленов пишет. За окном сигнал автомобиля.

Вот… пусть шофер… в редакцию… Когда доставит статью… пусть позвонит.

В а л я (берет у него пакет) . Хорошо.

К л е н о в. Спасибо, Вика.

В а л я (поправляя его) . Валя.

К л е н о в (послушно) . Валя…

З а н а в е с.

Там же. Поздняя ночь. Горит настольная лампа. У камина З у б к о в с к и й и В а л я.

З у б к о в с к и й. Здесь холодно. Растопи камин.

Валя зажигает дрова в камине.

Доктор сделал ему укол, сейчас гораздо лучше.

В а л я (подходит к маленькой двери, приоткрывает ее, заглядывает) . Он спит. А доктор держит его руку в своей и дремлет на стуле… (Закрывает дверь.)

З у б к о в с к и й. Почему ты вернулась?

В а л я (садится на скамеечку у ног Зубковского) . Я шла на станцию очень медленно. Все думала о маме, о тебе, о Ярославе Николаевиче… Я все время хотела вернуться, но все-таки шла… А когда была уже у самой станции, увидела красный огонек заднего вагона. Я опоздала на последний поезд. И очень обрадовалась… И побежала назад, сюда…