Артур Шницлер - Любовный хоровод [=Карусель]

Поэт. Давай-ка снимем шляпу.

Гризетка. Это ради одной-то минуты?

Поэт (вынимает заколку из ее шляпы, снимает ее и кладет в сторону) . А теперь плащ…

Гризетка. Ну, чего тебе? Я же уйду скоро.

Поэт. Отдохни хоть немного! Ведь мы с тобой часа три провели на ногах.

Гризетка. Сюда мы приехали.

Поэт. Сюда — да. Но в парке мы с тобой бродили вдоль ручья часа три. Так что садись, детка, расслабься… куда хочешь садись, хоть за письменный стол… или нет, здесь неудобно. Лучше на диван. Вот так. (Усаживает ее.) Можешь и прилечь, если очень устала. Вот так. (Укладывает ее на диван) . А под головку положим подушку.

Гризетка (со смехом) . Но я совсем не устала!

Поэт. Это тебе только кажется. Вот так. Можешь и поспать, если хочешь. Я не буду тебе мешать. Могу сыграть тебе и колыбельную… мою собственную… (Подходит к пианино) .

Гризетка. Твою собственную?

Поэт. Да.

Гризетка. А я думала, Роберт, что ты доктор.

Поэт. Почему? Я ведь говорил тебе, что я писатель.

Гризетка. Все писатели доктора.

Поэт. Нет, не все. Я вот не доктор. Но почему это пришло тебе в голову?

Гризетка. Ну, потому, что ты сказал, что сыграешь свою колыбельную.

Поэт. Ах да… Но, может быть, она и не моя. Ведь это совершенно неважно. Что? Вообще, кто написал — не имеет никакого значения. Лишь бы было красиво — не так ли?

Гризетка. Натурально. Лишь бы красиво — чего ж еще…

Поэт. А ты поняла, что я имел в виду?

Гризетка. Ты про что?

Поэт. Ну, про то, что я только что сказал.

Гризетка (сонным голосом) . Натурально.

Поэт (встает, подходит к ней, гладит ее по волосам) . Ничего ты не поняла, ни слова.

Гризетка. Ладно тебе, я никакая не дура.

Поэт. Натурально, ты дура. Но за это-то я тебя и люблю. Ах, как это прекрасно, что вы такие дуры. Я имею в виду таких, как ты.

Гризетка. Да ладно, чего ты ругаешься-то?

Поэт. Ты ангел, малыш. А приятно лежать на мягком персидском ковре, не так ли?

Гризетка. О да. Ну, чего ж ты не играешь на пианино? Не хочешь?

Поэт. Нет уж… лучше побыть с тобой рядом. (Гладит ее.)

Гризетка. Слышь, зажги свет, а?

Поэт. О, нет… Эти сумерки так прекрасны. Мы ведь целый день будто купались в солнечных лучах. А теперь словно выходим из ванны, заворачиваясь в покров темноты… (Смеется.) Нет, это нужно бы сказать по-другому… Ты не находишь?

Гризетка. Не знаю.

Поэт (элегантно отступая от нее) . О, эта глупость божественна! (Берет записную книжку и что-то записывает) .

Гризетка. Что это ты делаешь? (Поворачиваясь на диване в его сторону.) Чего записываешь-то?

Поэт (негромко) . Солнце, Купание, Сумерки, Покров… так, так… (Прянет записную книжку. Громко) . Ничего… Не хочешь ли чего-нибудь съесть или выпить, скажи?

Гризетка. Жажды я не испытываю. А вот аппетит разыгрался.

Поэт. Гм… Я бы предпочел, чтобы ты испытывала жажду. Коньяк в доме найдется, а вот за едой надо сходить.

Гризетка. Что, некого послать?

Поэт. Трудно — служанка уже ушла… ничего, сам схожу… чего тебе хочется?

Гризетка. Да нет, не стоит, мне все равно скоро уходить.

Поэт. Детка, об этом не может быть и речи. Но я вот что предлагаю — пойдем потом вместе куда-нибудь поужинать.

Гризетка. Нет, нет. У меня на это нет времени. Да и куда мы можем пойти? Везде ведь можно встретить знакомых.

Поэт. У тебя так много знакомых?

Гризетка. Достаточно встретить одного — и уже неприятность.

Поэт. Да в чем же тут неприятность?

Гризетка. Ну, а как ты думаешь — если мать вдруг узнает…

Поэт. Можно пойти туда, где нас никто не увидит, есть ведь рестораны с отдельными комнатами.

Гризетка (напевает) . Ах, этот суп в сhambre separee!

Поэт. Ты уже бывала когда-нибудь в сhambre separее?

Гризетка. Сказать по правде — да!

Поэт. Кто был счастливец?

Гризетка. О, все было не так, как ты думаешь… Я была с подругой и ее женихом. Они взяли меня с собой.

Поэт. Вот как. И я должен этому верить?

Гризетка. Можешь не верить — подумаешь…

Поэт (подходя к ней вплотную) . Ну, что, покраснела? Ничего не видно уже! Даже твоего лица. (Касается рукой ее щек) . Но я узнаю тебя так.

Гризетка. Смотри, только не перепутай меня с какой-нибудь…

Поэт. Странно, но я не могу вспомнить, как ты выглядишь.

Гризетка. Мерси!

Поэт (серьезно) . Знаешь, ведь это почти жутко — я совершенно не могу представить себе твои черты. В каком-то смысле я уже забыл тебя… Если бы я не мог вспомнить еще и твой голос — то что бы от тебя осталось? Ты вблизи и далеко-далеко… Жуть.

Гризетка. Эй, ты о чем?

Поэт. Ни о чем, ангел мой, ни о чем. Где твои губы? (Целует ее.)

Гризетка. Зажги лучше свет, а?

Поэт. Нет… (С наплывом нежности) . Ты меня любишь, скажи!

Гризетка. Очень… очень!

Поэт. Ты уже любила кого-нибудь так, как меня?

Гризетка. Я тебе уже сказала — нет.

Поэт. Но… (Вздыхает.)

Гризетка. Да ведь это был мой жених.

Поэт. Могла бы и не вспоминать о нем в такую минуту.

Гризетка. Э… что ты делаешь, слышь…

Поэт. Давай представим, что мы в каком-нибудь замке, где-нибудь в Индии.

Гризетка. Ну, там они ведут себя наверняка приличнее, чем ты.

Поэт. Не говори глупостей! Это божественно — о, если б ты знала, что ты для меня значишь…

Гризетка. И что же?

Поэт. Да не отпихивай ты меня все время, я ведь ничего тебе не делаю — пока что.

Гризетка. И без того корсет жмет.

Поэт (просто) . Так сними его.

Гризетка. Ладно. Но только ты не нахальничай.

Поэт. Не буду.

Гризетка, встав с дивана, снимает в темноте корсет.

(Продолжая сидеть на диване) . Скажи, а тебе было бы интересно узнать мою фамилию?

Гризетка. И какая же у тебя фамилия?

Поэт. Я лучше назову тебе ту, которой подписываюсь.

Гризетка. А что — есть разница?

Поэт. То есть литературный псевдоним.

Гризетка. Значит, ты пишешь под чужим именем?

Поэт подходит к ней вплотную.

Ой!.. Слышь, не надо!..