Эдвард Радзинский - Дочь Ленина. Взгляд на историю…

ВЯЗЕМСКИЙ (поправляет). Я слышал, что граф Кирилла Разумовский был против. (Далее с удовольствием.) Граф сказал: «Еще недавно вы все были бы счастливы, коли граф Григорий Орлов удостоил бы вас приглашением на свою свадьбу. Вспомните обычаи наших кулачных боев: «лежачего не бьют».

ПАНИН (будто не слыша). Абсолютное большинство голосов. Прошу вас, Ваше величество, подписать решение Совета.

ЕКАТЕРИНА (в ужасе шепчет). Не могу. Рука отказывается…

ПАНИН (в растерянности). Но это решение Совета. Это наше свободное волеизъявление…

ЕКАТЕРИНА. Увольте, господа! Не заставляйте меня страдать!

ВЯЗЕМСКИЙ. А я скажу по-простому: не можешь подписывать матушка – и не надо. Мы все рабы твои. И что тебе сердце подсказывает, то и правда!

Входит Перекусихина.

ПЕРЕКУСИХИНА. Князь Григорий Григорьевич Орлов в приемной. Из Санкт-Петербурга пожаловал.

Яростное движение Панина. Екатерина насмешливо глядит на него.

ЕКАТЕРИНА. Зови, душа моя, несчастного князя… Ты ведь знаешь, я для него свободна в любое время. (Улыбнувшись.) Ступайте с Богом, господа!

В кабинете Екатерины. Григорий Орлов сидит, уронив голову на руки. Императрица нежно касается его волос.

ЕКАТЕРИНА. Ах, батюшка Григорий Григорьевич, все ты забываешь, что я, прежде всего, твой друг, потом твоя императрица… А уж потом – все наше прошлое, вся наша любовь… Вон указ Совета лежит. Что ж теперь делать, Гриша? Развод, да в монастырь?

ГРИГОРИЙ ОРЛОВ. Ангел она во плоти… Утешение она мое… И тоже Екатериной кличут… И как имя ее назову – тебя вспоминаю. Люблю только тебя! Сама знаешь… всю жизнь!

ЕКАТЕРИНА. Простодушен ты… даже в хитрости… Да все равно приятно. (Молча расхаживает по кабинету и, наконец, объявляет торжественно.) Вот мое решение, князь: я назначаю молодую княгиню фрейлину Орлову в мои статс-дамы.

ГРИГОРИЙ ОРЛОВ (падает к ее ногам). Матушка! Из бездны спасаешь!

ЕКАТЕРИНА. Ох, Гриша… (Гладит по голове лежащего у ее ног Орлова.) Что мне из-за тебя вынести придется! Каким курц-галопом скакать между Потемкиным и Паниным!.. Я жалую ей также орден Святой Екатерины…

ГРИГОРИЙ ОРЛОВ (шепчет бессмысленно). За что убиваешь благодеяниями? Из тьмы вывела!..

ЕКАТЕРИНА. Ах, Гриша!.. Не хватает мне тебя! Так не хватает сейчас… (Смотрит на него долгим взглядом.)

ГРИГОРИЙ ОРЛОВ (вдруг деловито). Никак стряслось что, матушка?

Императрица кивает. Князь тотчас поднимается с колен, усаживается на стул и внимательно глядит на Екатерину.

ЕКАТЕРИНА. Женщина есть… опасная… страшная для меня.

ГРИГОРИЙ ОРЛОВ. Значит, и для нас страшная. Что твое – то наше!

ЕКАТЕРИНА. Привезти ее надо… в Россию.

ГРИГОРИЙ ОРЛОВ. Привезу.

ЕКАТЕРИНА. Ох, Гриша. Ты отважен, да прост. Да некому поручить…

ГРИГОРИЙ ОРЛОВ. Выкраду.

ЕКАТЕРИНА. Не надо так сложно, она не пугливая. Как птица ручная. Так донес верный человек. (Помолчав.) Надо ее тем же манером…

ГРИГОРИЙ ОРЛОВ (шепотом). Каким манером?

ЕКАТЕРИНА. Ну, как брат твой ту женщину привез! Корабль будет ждать тебя в бухте… Живет она на Адриатике, у моря. Тебе все Рибас расскажет… Но в дело его не посвящай. Вот так же, как Алексей, на корабль ее пригласишь и… привезешь. Я Алексея послала бы, да нельзя ему в Италию. После того дела, коли узнают его, живым не выпустят. А вы мне живые нужны. Что бы ни случилось, я знаю: вы моя опора.

ГРИГОРИЙ ОРЛОВ. Все сделаю. Жизни не пожалею.

ЕКАТЕРИНА. Но запомни: ни одна душа… Августа ее имя… Августа Тараканова.

Орлов в ужасе глядит на императрицу.

ЕКАТЕРИНА (с усмешкой). Неправду сказал старик Разумовский…

ГРИГОРИЙ ОРЛОВ. Много бы я дал, чтоб тогда это услышать. (Смеется. Далее торжественно.) Привезу ее тебе, матушка.

Императрица, взяв со стола бумагу, надрывает, протягивает Орлову.

ЕКАТЕРИНА. Это указ Совета… Почитай на досуге. Чтоб лучше запомнить, как любят тебя друзья твои… В Петербурге объявишь, что едешь в Швейцарию, в свадебное путешествие, духу Вольтерову поклониться. Истинное путешествие любителя муз и философии.

Два месяца спустя. Царское Село. Шесть часов утра.

Императрица встает с постели. Она в хорошем настроении, напевает: «Мне всякий край с тобою рай. Любимый мой, вот я с тобой…»

Входит заспанная служанка Катерина Ивановна.

КАТЕРИНА ИВАНОВНА. Заспалась, прости Христа ради, матушка.

ЕКАТЕРИНА (добродушно ворчит). Ох, Катерина Ивановна, вот выйдешь замуж, вспомнишь мою доброту. Муж-то с тобой возиться не станет. Муж тебя…

КАТЕРИНА ИВАНОВНА (вздыхая). Слыхала, матушка, много раз.

В комнате появляется Перекусихина. Екатерина трет щеки льдом, напевая.

ЕКАТЕРИНА.

Жены Григория Орлова сочинение… В Швейцарии сочинила. Посещение этих мест поэтический дар пробудило.

Пока императрица моется и совершает туалет, Марья Саввишна приступает к исполнению своей главной роли – сообщает последние сплетни.

ПЕРЕКУСИХИНА. Странный Гришка вернулся из-за границы-то… Намедни князь Щербатов у него гостил. Стол, говорит, стал совсем скромный. Никуда с женой не выходят, в доме сидят… И на камзоле у Гришки теперь ничего не нашито – ни серебра, ни золота, ни драгоценностей.

ЕКАТЕРИНА (с улыбкой). Да, прежде был отменный франт…

ПЕРЕКУСИХИНА. Только с женой лижется целый день. Да, говорят, она по возвращении из-за границы чахнуть начала. Кашляет. Дохтора боятся – чахотка.

ЕКАТЕРИНА (равнодушно). Да-да, печально, уже слыхала… Григорий Григорьевич просит меня разрешить ему вновь за границу уехать на воды. Лечить бедную женщину… Только вернулся и на воды просится. (Усмехается.) Скажи, Марья Саввишна, что делают с любимой иконой, когда она устарела?

ПЕРЕКУСИХИНА. Сжигают, должно быть, матушка…

ЕКАТЕРИНА. Эх ты! В России рождена, а обычаев русских не знаешь… Икону, с которой лик сошел, на воду спускают. Так что пускай князь с супругой опять на воды за границу едут. (Обтирает лицо поданным полотенцем, напевает.)

Царское Село. Девять часов пятнадцать минут утра.

В кабинете Екатерина слушает ежедневный доклад князя Вяземского.

ВЯЗЕМСКИЙ. Заслуживает внимания, Ваше величество, перехваченное сообщение прусского посланника о том, что, по слухам, некая княжна Тараканова, якобы дочь покойной императрицы Елизаветы, содержится в заточении в Петропавловской крепости.

ЕКАТЕРИНА. Уму непостижимо. Присягу у людей берем, на Евангелии клясться заставляем, и буквально на третьи сутки вся Европа знает…

ВЯЗЕМСКИЙ. Длинные языки, Ваше величество. Поговорка у нас есть: длинный язык до Киева доведет.