Эдвард Радзинский - Дочь Ленина. Взгляд на историю…

ЖЕНА. (В гневе.) Ну, я не знаю!

Тогда Нечаев разбегается и бьет плечом в дверь. Дверь распахивается.

Павильон № 2. Вспыхнули юпитеры.

РЕЖИССЕР. В десятый раз – в комнате отдыха по-прежнему неисправен замок.

ФЕКИН. Я вас услышал. (Зине, тихо.) Не в духе (читает текст сценария): Итак, Режиссер Нечаев входит в Павильон № 2.

НЕЧАЕВ: Репетируем поцелуи!

ФЕКИН. (деятельно). Целующаяся пара! Встали на места, начали поцелуи.

Петя и Аня целуются.

НЕЧАЕВ. Невкусно! Это как бы сразу: и страх девства и пробудившаяся чувственность! Страх и страсть сразу! Неужели непонятно? (Фекину). Я ведь просил отрепетировать!

ФЕКИН. Во-первых, не просили. Во-вторых, у меня был обед.

НЕЧАЕВ. У вас целый день – обед. Целуйтесь снова!

АНЯ (Решительно.). А я не буду! Я говорила, я не умею!

НЕЧАЕВ. Вы правы. И не надо.

ФЕКИН. Мы сейчас научим.

НЕЧАЕВ. Этому нельзя научить. С этим рождаются На сегодня закончим. На завтра ту же массовку. В «целующуюся пару» подберете другую. До завтра, товарищи хорошие, благодарю всех за усердие!

БЛОНДИНКА. А я?!

РЕЖИССЕР. (Устало.) Да вы… Начали движение!

ОПЕРАТОР. От среднего до крупного!

БЛОНДИНКА. (Двигаясь к рампе, в зал.) Это платье моей подруги от Дольча Фридманини. Браслет и кольца золото и брилллианты от Шопард Абрамини. А это… (Распахивает платье.) трусики моего Феди!!

ТРИО. А-а-а-а!

ФЕКИН. (читает текст сценария) «Вечер в павильоне № 2 Погасли юпитеры. Все начали расходиться. Петя, усмехнувшись, взглянул на Аню.

АНЯ. Бедная я. Бедные мы!

ПЕТЯ. Не огорчайтесь. За сегодня они вам все равно заплатят. И купите подарочек… О чем вы думаете?

АНЯ. Ни о чем…

ПЕТЯ. Да нет, вы мучительно соображаете как добраться до дому Третий час ночи. «Метро закрыто в такси не содют»

АНЯ. «Тира-ри-ра… Полюбила я жокея.»

ПЕТЯ. Я хоть сюрреалист, но с жилплощадью… И моя мастерская…

АНЯ. Мастерская ваша рядом.

ПЕТЯ. (Неловко.) Совсем рядом. Я поэтому здесь и оказался. Короче…

АНЯ. Познавательные соображения мои – широки… но не настолько.

ПЕТЯ. Все забываю…

АНЯ. Да, у нас шестидесятые годы.

ПЕТЯ: Ага. Время будто бы невинных бабушек. Любимый анекдот тех времен «Что делает школьница в два ночи? Одевается… и бежит домой!» (Передавая рисунок.) На память о наших поцелуях…

АНЯ. Это я?

ПЕТЯ. Нет, «Ежик в тумане». Там, на обратной стороне, начертан адрес мастерской. Если когда-нибудь решите навестить – милости просим. Можно без звонка и без познавательных соображений. Тем более, что я там работаю не один. Со мною рядом Юрий Тарантино-Монро Младший, Король перфоманса! Как не слыхали о Тарантине-Монро? Не верю! Так может все-таки?…

АНЯ. Помахали ручками на прощанье, и разбежались. (Разглядывая рисунок.) «Тира-ри-ра, полюбила я жокея…»

ПЕТЯ уходит. Аня взглянула на часы и печально покачала головой.

ТРУБАЧ. (Репетируя.) И в заключение пошла элегия…

УДАРНИК. «Рожденные в СССР. Поэт Коля Глазков»

ТРИО. (Хором)

БЛОНДИНКА. (Распахивая платье) А это – трусики моего Коли!

УДАРНИКИ. И по-гречески ляпнули.

ТРИО. А-а-а!

АНЯ (Решительно поднимаясь.). Наплевать. Даже интересно. (Пошла к выходу.)

ФЕКИН. (читает сценарий) «В комнате отдыха. Нечаев снимает пальто с вешалки, надевает шляпу, останавливается перед зеркалом, потом сдвигает шляпу набекрень и показывает себе в зеркало язык…

Он замолкает, стоит перед зеркалом. И молчит.

Потом подходит к двери. Толкает. Дверь не открывается. Разбегается и бросается на нее…

ОПЕРАТОР. Здесь затемнение!

ФЕКИН. (читает текст сценария) «У входа в киностудию.» Над входом длинный козырек. Над козырьком – светящаяся надпись: «ЛЕНФИЛЬМ». Под козырьком, на ступеньках сидит Аня. Шум дождя. Из дверей Студии выходит Режиссер. Нечаев.

НЕЧАЕВ. Доброй ночи! Почему вы не уехали со всеми на автобусе?

АНЯ. (читает текст) Доброй ночи. Поцелуйчики закончились, так что я посижу здесь, без руководящих вопросов.

НЕЧАЕВ. (Садится рядом с ней на ступеньки.) Дождь… Ни одной машины. Слушайте, вы зря на меня обижаетесь. Я не виноват, что вы не умеете целоваться. Это нынче умеют уже в детском саду. А вообще, если я что-то не так сказал, вы уж простите. Когда идет съемка…

АНЯ. А сейчас съемка не идет. Идет дождик, вам скучно, и хочется поразговаривать. Ну разговаривайте. Только не надо всех этих «простите». Что было, то было. и большим быльем поросло. Ковыль на могилке. (Молчание.) Ну что приуныли? Ну давайте, разговаривайте.

НЕЧАЕВ. Ну давайте.

ОПЕРАТОР. Здесь от среднего до крупного.

АНЯ. Дождь…

НЕЧАЕВ. Дождь… (Помолчав.) Вы помните какие-нибудь детские стишки про дождь?

АНЯ. Нет.

НЕЧАЕВ. Жаль. Я раньше помнил, а теперь забыл.

АНЯ. Знаете, на худой конец могла бы прочитать про ежика.

НЕЧАЕВ. Ну давайте про ежика. Тоже выход.

АНЯ. Значит, про ежика… «Кто и спать тебя уложит, снял бы шкурку прочь. Глупый ежик, глупый ежик, как тебе помочь…» Не плохо?

НЕЧАЕВ. Отлично… Сейчас я вам тоже прочту стихи. Я их целую неделю хочу кому-нибудь прочесть. И все не приходилось. А сейчас прочту.

Молчание.

АНЯ. Когда мне что-нибудь очень нравится, у меня бегают мурашки по позвоночнику… А что у вас случилось сегодня?

НЕЧАЕВ. Почему вы так решили?

АНЯ. Я на эти дела мастер. У нас на работе меня называют «старче», за мудрость,

НЕЧАЕВ. Вы ошиблись на этот раз, старче-. ничего особенного… Сегодня было удивительное утро – солнце, почти лето. На работу я шел медленно, и все вокруг тоже медленно шли. И все говорили: «Скоро лето». А потом была съемка. И, как всегда, началась беготня, и я стал таким же, как всегда: занимался делами, с кем-то ругался, И об утре и о солнце, забыл… А дальше пришел другой человек. И поссорился со мной. Это тоже бывает всегда. А потом я стоял перед зеркалом и показывал себе язык… И тут опять вспомнил об утре, и мне захотелось пойти куда-нибудь в какое-нибудь необыкновенное место. Быть свободным и чтобы хоть что-то в моей долбанной жизни случилось!. Но я отлично знал: я просто пойду домой спать. Слушайте, перестаньте меня бояться!.