Эдвард Радзинский - Дочь Ленина. Взгляд на историю…

РЕЖИССЕР. (Фекину) Говори сам с этим ублюдком (передает мобильник).

ФЕКИН (ласково). А мы тебя ждем, Олеженька… Все тебя ждут… Машинку за тобой высылаем.

ГОЛОС. Какую, смею спросить?

ФЕКИН. Не понял?

ГОЛОС. Марка машины, Иуда.

ФЕКИН. Мерседес. 600-й. Как ты любишь. И Зинок к тебе рвется. Куда подать прикажешь?

ГОЛОС. В каком году происходит действие, смею спросить.

ФЕКИН. В 60-х.

ГОЛОС. Значит что нужно подавать? ЗИЛ, на котором члены Политбюро ездили! Где членовоз, христопродавец?

ФЕКИН. Олежик. по-моему… ты пьешь?

ГОЛОС. А ты что, ее жрешь?… Ты раб, ты червь. А я Есенин, Денис Давыдов. «И тут растрепанную тень я ясно вижу пред собою… Пьяна как в самый смерти день. Усы торчком, виски горою И чудо кивер – набекрень». За Русь!. За интеллигенцию поруганную! Пью!!! (гудки в трубке)

РЕЖИССЕР. Продолжим.

ФЕКИН. (читает текст сценария) «В Павильоне № 2 Нечаев, Фекин.

Входит Кирилл Владимирович.

КИРИЛЛ ВЛАДИМИРОВИЧ. Трофимов только что изволили прибыть на киностудию.

НЕЧАЕВ. Во-первых, здравствуйте, Кирилл Владимирович…

КИРИЛЛ ВЛАДИМИРОВИЧ. Во-вторых, через полчаса ему покажут наш материал. Все как я предупреждал.

НЕЧАЕВ. Но почему?!

КИРИЛЛ ВЛАДИМИРОВИЧ. Воспоминания цензора Никитенко читать не изволили? А зря… Чаще надо читать о прошлом, чтобы понять настоящее… а может быть и будущее. Этот Никитенко в тысяча восемьсот… Бог память дай в каком году написал. «Почему-то всему хорошему у нас суждено начинаться, но не доходить до конца. Одной рукой дадут а другой тут же отнимут…» Очередное похолодание, друг и соратник. Или как писал Салтыков-Щедрин, – «Мы неуклонно идем вперед, но почему-то через задний проход!».

НЕЧАЕВ (засмеялся.) Как все сразу упростилось… И все-таки здравствуйте, Кирилл Владимирович!.

ОПЕРАТОР. Здесь из затемнения от среднего до крупного.

ФЕКИН. Понятно! Бегу выяснять насчет просмотра (Исчезает)

И тотчас в Павильоне появляется Блондинка.

БЛОНДИНКА (решительно подходя к Нечаеву). Я играю у вас «целующуюся пару» и манекенщицу с трусиками… Все говорят, что вас закрывают, Я хочу, чтобы вы рекомендовали меня в кино про Тургенева. Там ищут жену каким-то Гонкурам… Я девушка молодая мне все интересно. Меня уже зовут на Козу в фильм – сказку «Серый волк».

КИРИЛЛ ВЛАДИМИРОВИЧ. Не соглашайся. Ты – вылитая Гонкура. Только не надо поддаваться слухам, леди. Картину не закрывают. Просто сейчас просмотр материала, и поэтому отменили съемку.

БЛОНДИНКА (мрачно) – Кинуть хотят! Не выйдет! (Уходит)

ТРИО. А-а-а!

ГИТАРА. Самотоха, самотоха!!

УДАРНИК. Репетицию отменяют, слыхали?…

ТРУБАЧ. Это не наше дело! У нас своя работа. Пусть не думают, что мы какие-нибудь веселые рассказчики анекдотов. Я хочу, чтобы своей работой мы заслужили какое-нибудь народное прозвище, например «Товарищ Челси!» И по гречески ляпнули!»

ТРИО. А-а-а!

РЕЖИССЕР. Не надо «Смехопанораму»! «Смехопанораму» нам здесь не надо! И поактивней вздыхайте, товарищ…

ГИТАРА. – Жгунди, простите за выражение.

ФЕКИН. (читает текст сценария) «Павильон № 2 В павильоне – Нечаев и Кирилл Владимирович»

НЕЧАЕВ. И кто придет на просмотр?

КИРИЛЛ ВЛАДИМИРОВИЧ. Обычные члены Большого Худсовета – знатный карусельщик с завода «Красный Пролетарий», очень передовая ткачиха и тэ дэ. «Пролетарка пролетарий поспешайте в планетарий». К счастью, приглашена и наша главная надежда, «наше все» – Кирьянова. Слушайте, где вы так побурели?… Вы просто араб.

Появляется Фекин.

ФЕКИН. Просмотр в 6-м зале. Страшный человек этот Трофимов!

Звонок мобильника.

ФЕКИН. Алло (включает громкую связь) Олежунчик… ты как?

ГОЛОС. Неплохо, наймит.

ФЕКИН. Ты где сейчас, душа моя… Точнее наша?

ГОЛОС. В квартире.

ФЕКИН. Может подскажешь адресочек?

ГОЛОС. Вряд ли.

ФЕКИН. Все так тебя ждут Все собрались. Членовоз развел пары…

ГОЛОС. Очень ждут, христопродавец?

ФЕКИН. Очень! Куда прислать?

ГОЛОС (мрачно). Запиши: На кудыкину гору! (гудки в трубке)

РЕЖИССЕР. Сукин сын!

ФЕКИН. Секс-символ! (читает текст сценария) «После просмотра. Коридор перед просмотровым залом. В коридор из зала выходят Первый и Второй члены Худсовета. Первый – желчный, нервный, говорит с вызовом, будто мстит кому-то. Второй – добренький, в очках. В продолжение разговора он все время снимает очки, обеспокоено разглядывает их, потом снова надевает).

ПЕРВЫЙ (желчно). И что же теперь светит Нечаеву? Трофимов разнес картину в пух и прах.

ВТОРОЙ (разглядывает очки). Меня удивил Кирилл Владимирович… Как же он отчаянно выступал «за»… Наверное был большой «Буль-буль»

ПЕРВЫЙ (раздраженно) Я вас спрашиваю, что будет с картиной, а вы мне – Кирилл Владимирович. Я вам про Фому, а вы мне про Ерему…

ВТОРОЙ. Закроют!. Нечаева жалко… Но «Если снимаешь не бойся, если боишься не снимай».

ПЕРВЫЙ (желчно).) Слушайте, что вы меня все время разглядываете?

ВТОРОЙ. У вас есть бородавка над веком?

ПЕРВЫЙ (почти отчаянно). Какая бородавка? Зачем мне бородавка?

ВТОРОЙ. Кто знает зачем у нас бородавки? Только наша мать Они все знают наши добрые матери А я, кажется, обменял очки с Рубинчиком. У нас с ним одинаковые футляры…

ПЕРВЫЙ. Чепуха! Вечно вы о чепухе… (Уходит, злобно. грызя ногти.)

Появляются Нечаев и Кирилл Владимирович.

НЕЧАЕВ (Кириллу Владимировичу). Ну что ж, спасибо! Не ожидал…

КИРИЛЛ ВЛАДИМИРОВИЧ (насмешливо). Под маской циника таилось храброе сердце бойца. Хотя, как сказала бы госпожа Севиньи: «Я знаю людей и потому все больше люблю собак».

ТРУБАЧ. И по гречески ляпнули.

ТРИО. А-а-а!

В Павильоне номер 2. Погасли Юпитеры.

Появляется Фекин. Звонок мобильного телефона.

ФЕКИН. Алло, Олежек дорогой… Как ты там?

ГОЛОС. А где гавнюк?

ФЕКИН. Ты о ком?…

ГОЛОС. Если один со мной разговаривает, значит о другом.

ФЕКИН. Ну зачем так… Ты народный артист. Он народный.

ГОЛОС. Я не народный, я инородный как мечтательно говорил о себе другой вещий Олег… Олежка Даль.

ФЕКИН. Олежик тебя все ждут… Все в костюмчиках для съемки ждут Олеженьку.

ГОЛОС. (сурово) Баб есть?

ФЕКИН. Все есть… Такая блондинка чистая Мэрлин.

ГОЛОС (задумчиво). Скажи, Пушкин еврей?

ФЕКИН. Нет.

ГОЛОС. А Дантес?

ФЕКИН. Нет.

ГОЛОС. А почему он тогда убил Пушкина? (Рыдает. Гудки в трубке)

В павильоне № 2 входят Режиссер и Спонсор, он по-прежнему в гриме Ленина.

СПОНСОР. Как живем, молодой человек?

РЕЖИССЕР. Жуть!

СПОНСОР. Что так.

РЕЖИССЕР. Актер запил… Деньги заканчиваются. Одно утешение – заканчиваю картину.

СПОНСОР. Вот видишь Значит все-таки есть что-то позитивное.

РЕЖИССЕР. Ну что порепетируем сцену с Трофимовым?

СПОНСОР. Не против.

РЕЖИССЕР. Несколько слов о Трофимове. Он был бездарным режиссером. Потом стал чиновником, большим начальником в искусстве… С удовольствием запрещает – мстит за несостоявшуюся карьеру… Забавно тогда разрешали и запрещали они… Теперь вы…