Сергей Ермолинский - Синее море

Т е т у ш к а М и л а. Сядьте, Шевчик, ни одного слова больше. Спокойно, дети! С вашим отцом, Аня, ничего не может случиться. Все знают в городе, какой он человек…

Ш е в ч и к. Но ведь это чрезвычайка, Людмила Яковлевна. Побыли бы там с полчасика, как я…

Т е т у ш к а М и л а. Тихо, звонок.

Действительно, задребезжал колокольчик.

Ш е в ч и к. Дверь не заперта, я-то ведь вошел…

Т е т у ш к а М и л а. Значит — чужой. (Заторопилась к двери, вышла.)

А н я. Но папу-то, папу за что?

Ш е в ч и к. Конечно, если под конвоем, то дело совсем швах, меня-то не вели под конвоем, но главное — не надо волноваться, бывает и хуже, хотя до этого еще не докатывалось. Аня, Анечка, что вы, держите себя в руках…

Входит т е т у ш к а М и л а, пропуская вперед А н д р ю х и н а.

А н д р ю х и н. Где он?

Т е т у ш к а М и л а (Ане, закрывая собой подоконник, на котором лежат крашеные яйца) . Ву компрене, Аня? (Андрюхину.) Он спит, я же говорю — спит.

А н д р ю х и н. Разбудить.

Т е т у ш к а М и л а. Сейчас, голубчик. Садитесь. Может, кофейку? Вот коржики, товарищ.

А н д р ю х и н. Некогда мне, гражданка. Идите за ним.

Тетушка Мила ушла. Аня становится на ее место, закрывая подоконник и с ужасом глядя на богатыря в шишаке, с нашитой матерчатой звездой, угрюмого и словно бы заполнившего собой половину комнаты.

Ш е в ч и к (робко) . А зачем он вам понадобился? Его же ждут на коллегии в Губнаробразе…

А н я (подыгрывая Шевчику) . Он, наверное, у товарища Фомичева будет? У Фомичева, да?

Ш е в ч и к. А как же? Запросто! У самого Фомичева!

А н я (Андрюхину, который все время молчит) . Непонятно все-таки… (Напевает с нарочитой беззаботностью.) По берегу ходила большая крокодила, она, она зеленая была…

Тягостная пауза. Потом появляются С е р е ж а и т е т у ш к а М и л а.

А н д р ю х и н. Ты — Неховцев?

С е р е ж а. Да, я…

А н д р ю х и н. Пойдешь со мной.

Т е т у ш к а М и л а. Погодите, погодите, я ему сверточек дам — сахару, смену белья.

А н д р ю х и н. А это ни к чему. (Сереже.) Пошли. (Уводит Сережу.)

Ш е в ч и к. Андрюхин, Андрюхин его фамилия, я узнал точно. А по прозвищу Есаул. Слышали?

А н я. О боже!

Ш е в ч и к (шепотом) . Губчека. Особняк Елина.

А н я. Есаул! (Истерически плачет.)

Ш е в ч и к. Нет слов. Это конец.

Т е т у ш к а М и л а. Сырость не разводить, тоже мне еще. Сейчас я сама пойду прямо к этому латышу…

Ш е в ч и к. Вы не знаете, что такое товарищ Круминь, да вас к нему и не допустят!

Т е т у ш к а М и л а. А это мы посмотрим. Я не с такими разговаривала! Он, голубчик, у меня еще попляшет! Чтобы среди бела дня схватить Дмитрия Васильевича, а потом моего Сережечку… Мои дьё, они что, ополоумели?.. (Собирает вещи, кидая их в базарную корзинку.) Дай-ка там бювар, Костик, ты же знаешь, там, на столике. Пускай посмотрят охранную бумагу на библиотеку покойного Тимоши, а потом бумагу на мое имя, когда я сдала книги с Тимошиными экслибрисами в нашу центральную читальню. Вот, гляди, личная мне благодарность от товарища Луначарского… (Надевает шляпку.) А они — Сережечку!.. Попляшут у меня, попляшут! (Уходит.)

Кабинет Круминя в ЧК. За столом — К р у м и н ь, чуть поодаль и напротив него — М а л и н н и к о в.

М а л и н н и к о в. Насчет своих убеждений я могу сообщить, что придерживаюсь конституционно-демократических принципов, а после Февраля склонялся к республиканскому строю.

К р у м и н ь. Ну что ж, все-таки движение вперед.

М а л и н н и к о в. Видите ли, конкретные события учат многому. Я не собираюсь утаивать, что считал Учредительное собрание наиболее справедливой формой, определяющей дальнейшее развитие России. История рассудила иначе. Тем не менее — и это я подчеркиваю — к советской власти я отношусь лояльно. Нет, пожалуй, теперь могу сказать более определенно. Диктатура Совдепов убедила меня в том, что она справилась с анархией и разнузданностью тех темных сил, которые грозили погубить Россию. Это я признаю.

К р у м и н ь (не без иронии) . Очень приятно.

М а л и н н и к о в (со смешком) . Как говорили в мрачное средневековье: «эрарэ гуманум эст», человеку свойственно ошибаться. Это по-латыни.

К р у м и н ь. Совершенно справедливо. И если не ошибаюсь, вы — преподаватель истории?

М а л и н н и к о в. Нынче в старших классах школы второй ступени, а до революции — в мужской гимназии имени Александра Первого Благословенного. В прошлом полугодии читал лекции по русской истории на комкурсах, но в свете новых агитационных требований мои чтения были прекращены.

К р у м и н ь. Комкурсы готовят командиров Красной Армии, и там у них несколько другая программа.

М а л и н н и к о в. Скорблю, ибо всегда считал и считаю, что вульгарное изложение исторического процесса наносит непоправимый вред. Свести историю к борьбе крестьян с помещиками…

К р у м и н ь. Стоит ли здесь обсуждать этот вопрос? Но разве вы лишены возможности продолжать работу как преподаватель в школе?

М а л и н н и к о в (сухо) . В рамках, мне указанных.

К р у м и н ь. И ведь вы, кроме того, состоите директором недавно созданного краеведческого музея…

Малинников утвердительно наклонил голову.

…являясь одним из его основателей?

М а л и н н и к о в. Да. Не скрою, это моя давняя мечта. Не раз ставил вопрос перед городской думой. Но в те времена…

К р у м и н ь. Ну вот, а теперь — видите?

М а л и н н и к о в (поджал губы, чуть наклонил голову) . Признаю.

К р у м и н ь. Но не мешают ли вам в вашей работе?

М а л и н н и к о в. Нет.

К р у м и н ь. А все-таки? Скажем, Подотдел искусств?

М а л и н н и к о в. Нет, что вы.

К р у м и н ь. В частности, товарищ Неховцев?

М а л и н н и к о в. Помилуйте, как это может быть? Он мой ученик. В фонд музея недавно поступили редчайшие материалы, вызволенные из помещичьих усадеб. Сережа Неховцев проявил при этом немалое мужество и энергию. Там оказались поистине уникальные вещи.

К р у м и н ь. Следовательно, у вас продолжаются дружеские связи с вашими учениками?

М а л и н н и к о в (сдержанно) . Особливо с теми, кто учился у меня в гимназии.

К р у м и н ь. Тогда, наверное, вы можете сказать, что за человек Яловкин?

М а л и н н и к о в. Яловкин?

К р у м и н ь. Да, да, Яловкин, Михаил Яловкин. Кажется, сын железнодорожного кондуктора? (Заглянул в папку.) Тысяча девятьсот третьего года рождения.

М а л и н н и к о в. Мишу Яловкина я знаю с третьего класса. Хороший юноша. (Снял пенсне, протер их не спеша.) Романтик. Иной раз, глядя на него, невольно вспоминал я и свое студенчество.

К р у м и н ь. А с кем он дружил?

М а л и н н и к о в. В средних классах — с Дмитрием Волковичем.

К р у м и н ь. С кем? С кем?