Дмитрий Дарин - Поспели травы

Или, может быть, ненастье
На тропе размоет след,
А любовь когда погаснет,
Не всеребрится рассвет.

Соберу из сердца выскребь
Не сгоревшего до тла —
До последней любят искры,
До последнего тепла.

Злое время ран не лечит,
Но сегодня мир во мне…
Солнце выкраснило вечер
В благодатной тишине.

В каком-то синем полусне
Я по стеклу хожу ногами,
И мстит стекло босой ступне
За ломкий хруст под сапогами.

Зачем, не знаю, эту боль
Я выбрал, к ней привыкнуть сложно,
И, улыбаясь, сыпет соль
Мне друг под ноги осторожно.

И та, которую носил
В кувшине сердца, влив до кромки,
Из всей души последних сил
Его разбила на осколки.

Те черепки – пиявят всласть,
Я как сапер на минном поле,
И врач сказал мне, наклонясь,
Что сердце отнято по голень.

Но я иду – стоять больней,
Сочатся новые порезы,
Тот не зависит от людей,
Кто в жизни ходят на протезах.

Мой путь недолог – там в стене
Ржавеет крюк манящим пальцем,
На нем шнурок… чтоб было мне
Уже не нужно просыпаться.

Налит стакан, как я люблю – граненый,
До половины водкой – ровно сотня грамм.
Наполовину пуст он или так же полный,
Такой я вам, друзья, вопрос задам.

Я сам, когда нетрезв наполовину,
Упреки слышу, что я в стельку пьян,
Тогда я, чтобы пить не без причины,
Беру примером заданный стакан.

И все всосав, конечно – в день скоромный,
Скажу под огурцов соленый хруст:
Когда ты льешь – он вполовину полный,
Когда ты пьешь – он вполовину пуст.

Гранита хлеб лежит плитой,
Накрыв граненый край стакана,
Друзья прощаются со мной,
Вздыхая искренне и пьяно.

Поминки тем и хороши,
Что там нисколько не ругают,
У нас ведь за помин души
Не тела вовсе наливают.

А я душою не грешил,
Лишь телом, да и то – немного,
За рифмы звонкие гроши
Прощенье выкупив у Бога.

Знать не положено живым,
Куда душе – наверх ли, вниз ли,
И ивы ливнем золотым
Над свежим жальником повисли.

Лишь та, что не пришла сюда,
Блеск глаз смешает с лунным светом
И грусти белая слюда
Застынет в имени поэта.

Пусть слов друзей прощальный пыл,
Как говорится, Богу – в уши,
За то я Родину любил,
Что здесь лишь поминают души.

И друг, прокашлявшись в кулак,
Мне высший комплимент подарит:
Он был характером – моряк —
Поэт и боцман – Дмитрий Дарин.

К Престолу Высшему когда
Прибуду я, как по повестке,
В преддверье Божьего Суда
На сцену Петр укажет веско.

И в первый раз перед Творцом,
Перед пока закрытым раем
О русской доле в зле с добром
Я с белой сцены прочитаю.

Из первых ангелы рядов
Зааплодируют, быть может,
Но Он – печален и суров —
Мне знак пошлет из Божьей ложи:

– Ты, не остывший с похорон,
Я о твоей России помню,
Давай о той, в чье имя звон
Ты с сердца вылил колокольни.

Меня молил ты за кого,
Крестясь украдкой от нее же,
Про даль туманных берегов,
Куда ей душу растреножил.

О той, что волею Моей
На сердце стылое устало
К тебе, певцу родных полей,
Звездой серебряной упала.

О той, что нет среди друзей,
Которым без тебя спокойней,
Размерней, тише и трезвей
Лежать на жизни желтом склоне.

Забудь про распри зла с добром —
Я в этом лучше понимаю,
В любви ты был не так силен,
Чтоб допустить тебя до рая.

Читай же – если не найдешь
Слова, что не блестят – мерцают,
Ты сам поймешь, где фальшь и ложь
По злому собственному лаю.

И я вдруг взвыл, бросаясь в жар,
И Бог, смеясь, простил покуда —
Ведь для любви, что как нектар,
Слова все – мелкая посуда.

Привычка к чести, сердца злать,
Талант веселый, гений строгий —
Нельзя аристократом стать,
Им можно только быть – от Бога.

Аристократия – не знать,
Не титул делает породу,
Ведь благородство может знать
И потный пахарь из народа.

Плебейство – заданность души,
Быть могут хамами дворяне,
К себе презрение внушив,
Своими брезгуя корнями.

Плебейство – зависть, месть и злость,
Плебейство – мелкая монета,
Оно – любого цвета кость
И кровь – коричневого цвета.

Когда неправда на устах
Вельмож доводит до расплаты,
Бывает, что на фонарях
Висят не те аристократы.

Элиту балует судьба,
Но нашей я скажу, трезвея:
Ну как вам выдавить раба,
Еще не выдавив плебея!

Ах, не будь же ты такой плаксивой,
Я от слез твоих нисколько не усну,
Глянь – в реке, по-теплому красивой,
Спит луна, под воду утонув.

Что ты плачешь – слезы не помогут,
Зря на сердце льешь ты этот дождь,
Ты сама сошла с моей дороги,
А теперь тропинку не найдешь.

Разлюбить меня совсем нетрудно,
Нужно только сердцем позабыть,
Как чадру той ночи – взвездь безлунной
С млечных я срывал твоих ланит.

Как я пьяно, весело и звонко
Твое имя пел среди полей,
Рвется же совсем не там, где тонко,
Рвется там, где тише и нежней.

Вот и ты – в руках не удержала
Этих чувств сиреневую ткань,
Потому и спит луна устало,
Выщербив на сердце злую рань.

Выйду я, во тьму укутав плечи,
По росе взберусь на косогор,
Ведь того любовь никак не лечит,
Кто любовью болен до сих пор.

Ах, не плачь же ты с такой надсадой,
Как кулик над жухлою травой,
Чтоб достать луну – немного надо,
Лишь с обрыва – в омут с головой.

Я был убит не на дуэли
Под благородный звон клинков,
Ах, если б Вы понять сумели
Тоску невысказанных слов.

Ах, если б Вы меня любили,
Как я ревную Вас сейчас,
Мы б шпаги с ним давно скрестили,
За блеск жемчужин Ваших глаз.

Но он, счастливец и повеса,
Вас, не любя, в себя влюбил,
И я не ждал его у леса
Под соловьев прощальный пыл.

Я не послал с корнетом вызов,
В лицо перчатку не швырнул,
А я упал бы так красиво,
Как шпагой б он меня проткнул.

Я был убит не на дуэли,
Я умер сам – чего жалеть,
Поскольку Вы не захотели,
За Вас чтоб смог я умереть.