Эрнест Хемингуэй - Пятая колонна

Звонит один из телефонов. Связист у стола берет трубку и слушает.

Да. Нет. Да. Хорошо. (Делает знак генералу.) Вас, генерал.

Генерал берет трубку.

Алло. Да. Правильно. Что за глупость? Как? Согласно приказу. Залпами — это значит залпами. (Вешает трубку и смотрит на часы. Адъютанту.) Сколько на ваших?

Без одной минуты двенадцать, генерал.

Кругом болваны. Как можно говорить о командовании, когда нет никакой дисциплины. Связисты не встают, когда входит генерал. Командирам батарей нужно разъяснять приказы. Как вы сказали, который час?

(смотрит на часы) . Без тридцати секунд двенадцать, генерал.

Из бригады шесть раз звонили, генерал.

(закуривая сигару) . Который час?

Без пятнадцати, генерал.

Что без пятнадцати?

Без пятнадцати секунд двенадцать часов.

И тотчас же начинается канонада. Отсюда звук кажется совсем иным, чем с обстреливаемой точки. Сначала слышно гулкое, раскатистое «бум-бум-бум», точно удары литавр перед микрофоном, потом — «уишш, уишш, уишш, уишш, уишш, чу, чу, чу, чу, чу… чу» — полет снаряда и отдаленный разрыв. Вступает вторая батарея, еще ближе, еще громче, и вот уже по всей линии грохочут гулкие, частые залпы, и в воздухе стоит гул удаляющихся снарядов. В раскрытое окно видны теперь очертания Мадрида, освещенного вспышками разрывов. Генерал стоит у большого дальномера. Штатский — у второго. Адъютант смотрит через плечо штатского.

Какая красота!

Сегодня мы их немало перебьем. Марксистская сволочь. Все их норы перероем.

Эффектное зрелище.

Ну как, удовлетворительно?

Он не отводит глаз от окуляра.

Превосходно! Сколько это будет продолжаться?

Мы даем один час. Потом десять минут перерыва. Потом еще пятнадцать минут.

Но в квартал Саламанка не попадет ни один снаряд? Там ведь почти все наши.

Отдельные попадания возможны.

Но как же так?

Ошибки испанских батарей.

Почему именно испанских?

Потому что испанские не так точны, как наши.

Штатский молчит, и огонь продолжается, хотя залпы следуют один за другим не с такой быстротой, как вначале. Слышен свистящий звук, потом удар и грохот — почти у самого наблюдательного пункта разорвался снаряд.

Начинают отвечать понемногу.

На сцене теперь совсем темно, видны только вспышки за окном и огонек папиросы, которую курит часовой внизу. Потом зритель видит, как этот огонек внезапно описывает в темноте полукруг, и затем отчетливо слышит глухой стук падающего тела. Раздаются два залпа, один за другим. Снова с тем же свистящим гулом падает снаряд, и в пламени разрыва видно, как два человека лезут вверх по лестнице.

(Говорит, не отходя от дальномера.) Соедините меня с Гарабитас.

Связист крутит ручку телефона. Потом еще раз.

Виноват, генерал. Связь прервана.

(второму связисту) . Вызовите мне штаб дивизии.

У меня нет связи, генерал.

Пошлите кого-нибудь исправить линию.

Слушаю, генерал. (Встает в темноте.)

Какого черта этот часовой курит? Это не армия, а какой-то хор из «Кармен»!

Видно, как зажженная папироса второго часового описывает длинную кривую, как будто он бросил ее вниз, и вслед за тем слышно грузное падение тела с большой высоты. Вспыхнувший карманный фонарь освещает троих людей у дальномера и обоих связистов.

(с порога двери на верху лестницы, тихим, очень ровным голосом) . Руки вверх, и не строить из себя героев, иначе я буду стрелять! (В руках у него автомат, который висел у него за спиной, когда он поднимался по лестнице.) Это ко всем относится! Руки вверх, толстопузая сволочь!

У Макса в правой руке граната, в левой — карманный фонарь.

Один звук, одно движение — и я всех положу на месте. Понятно?

Тебе кто нужен?

Только пузатый и мадридец. Остальных просто свяжи. Липкий пластырь у тебя есть?

(говорит по-русски) . Да.

Вот видишь. Мы стали русскими. Все мы теперь в Мадриде русские. Торопись, товарищ, и заклей им хорошенько рты, потому что мне все-таки придется бросить эту штуку перед уходом. Видишь, кольцо уже снято.

Занавес начинает опускаться. Филип с автоматом в руках подвигается к пленникам. Карманный фонарь освещает их побелевшие лица. Канонада продолжается. Снизу из-за дома доносится крик: «Гаси огонь!»

Ладно, друг, сейчас погасим!

Занавес

Сцена представляет ту же комнату в штабе Сегуридад, что и в сцене 1 акта II. Антонио из Comissarlado de vigilancia [29] Управление безопасности (исп.). сидит у стола. Рядом с ним Филип и Макс, они все в грязи, лица измученные. У Филипа еще висит за спиной автомат. Перед столом стоит штатский с наблюдательного пункта; его берет исчез, плащ сверху донизу разорван на спине, один рукав наполовину оторван. По бокам его стоят два штурмгвардейца.

(штурмгвардейцам) . Можете идти.

Они отдают честь и выходят, держа винтовки наперевес.

(Филипу.) А где же второй?

Потеряли по дороге.

Он был очень тяжелый, а идти не хотел.

Жаль. Была бы ценная добыча.

Это не всегда так просто, как в кино.

И все-таки, если б можно было доставить его сюда!

Могу начертить вам план, пошлите туда, и вы его найдете.

Вы думаете?

Он был солдат, он все равно ничего бы не сказал. Я бы его охотно доставил, но допрашивать его было бы бесполезно.

Вот кончим здесь, и я начерчу план. Вы его найдете. Никуда он не денется. Мы спрятали его в надежном месте.

(истерически) . Вы его убили!

(презрительно) . А ну-ка, помолчите, вы.

Уверяю вас, он бы ничего не сказал. Я знаю этих людей.

Понимаете, мы не рассчитывали захватить сразу двоих. Второй экземпляр был очень непортативен, а идти сам не хотел. Он нам устроил сидячую забастовку. Не знаю, случалось ли вам ночью возвращаться по этой дороге. Там есть несколько довольно неприятных мест. Так что, понимаете, выбора у нас не было.