Анатолий Софронов - Цемесская бухта

Коновалов. Прямо, потом направо.

Новосад. Ты еще номер дома скажи.

Коновалов. Снарядом сбило.

Новосад. Если не найдем сразу, Машу к тебе пришлю. Пусть пересидит. Здесь потише. (Перемахивает через заграждения, за ним — Кузина.)

Коновалов. Безумные влюбленные... Ни сталь, ни железо не берет. (Ложится, смотрит вперед.)

С тыла, из-за спины ползут два немецких солдата. Увидев лежащего Коновалова, замирают. Один из немцев делает знак, они начинают снова ползти. Подползают все ближе. Коновалов за грохотом перестрелки не видит их. В это время появляется Женя. Голова у нее перевязана. Ее пошатывает. Прошла два шага и опустилась на землю. Немецкие солдаты уже совсем близко.

Коновалов (оборачивается, видит немцев, тянется за лежащим рядом автоматом) . Ах вы!

Гремит короткая автоматная очередь. Коновалов падает. Один из немцев подползает к нему, тянет на себя пулемет. Другой хватает знамя. Женя, словно очнулась, выхватывает пистолет. Стреляет несколько раз. Немецкие солдаты один за другим падают навзничь. Женя, падая и поднимаясь, добирается к заграждению, туда, где лежит немецкий солдат, зажав рукой красное знамя. Добралась, выдирает из рук солдата знамя.

Появляется немецкий солдат. Женя сдирает знамя с древка, расстегивает гимнастерку, прячет знамя на груди.

Немецкий солдат. Хенде хох! Хенде хох!

Женя хватает автомат, но, перерезанная автоматной очередью, падает на землю рядом с Коноваловым. Из-за заграждения появляется Кузина. Она видит лежащих рядом Коновалова и Женю, Пытается добраться к ним.

(Наблюдает за ней.) Хенде хох!

Кузина останавливается. Увидев немца, выхватывает пистолет из кобуры, но немецкий солдат поднимает автомат и тут же падает, срезанный пулей появившегося Тарасюка.

Тарасюк. Ах гады! Гады! Гады! (Подбегает к Жене и Коновалову.)

За ним появляется Саркисов.

Ты видишь? Видишь, Ашот? На последнем издыхании! Руки поднимают, гады! А я их! И с поднятыми... и с согнутыми... (Опускаясь вместе с Кузиной на колени перед Коноваловым и Женей, снимает бескозырку.)

Саркисов (опускаясь на колени) . Вот и все... и нету... Ах ты ж, какое горе для человека! Отвоевались. И эта девочка!

Слышно громовое «ура», крики: «Победа! Победа! Победа!» Нестройные выстрелы. На гребне заграждения появляются Хоботок и Нижарадзе.

Хоботок. Дядька Коновалов, победа!

Нижарадзе. Ашот! Ашот! Победа! Маша, наконец-то! (Бросается к Кузиной.)

Саркисов. Тихо, товарищи!

Нижарадзе (увидев лежащих Коновалова и Женю) . Что? Что здесь такое? Коновалов! Дядя Коновалов?! Женя! Женя! (Снимает каску.)

Хоботок (сдергивая бескозырку) . Эх, дядя! Не увидел ты дочку!

Тарасюк. В последние минуты... Гады! Гады!

На гребне заграждения появляется Липатов. За ним — Новосад. Все молчат.

Липатов (молча идет к лежащей Жене. Останавливается. Недоуменно смотрит на всех. Падает на колени) . Что же это, Женя? Что же? Ведь победа? Победа! Как же это так? (Рыдает.)

Тарасюк. Не успели, товарищ подполковник.

Слышен шум подъезжающей машины. Лавируя между обломками, к заграждению подъезжает «виллис». В нем — Петров и Лиселидзе. Машина останавливается. Петров и Лиселидзе выходят из машины.

Лиселидзе. Где-то здесь должен находиться подполковник Липатов. (Увидев Липатова.) Товарищ... (Увидел Женю. Подходит к Липатову. Помогает ему подняться.) Я понимаю вас, Липатов... Понимаю. Но война еще не кончилась...

Петров (ко всем) . Новороссийск освобожден. Ваш десант сыграл важную роль в победе. От имени командования фронтом я поздравляю вас.

Новосад. Служим нашей Родине, товарищ генерал.

Петров. Поднимите высоко знамя вашей бригады!

Новосад. Есть, поднять знамя бригады! (Обернувшись к бойцам.) Товарищи, поднимите знамя!

Тарасюк, Хоботок и другие беспомощно оглядываются.

Тарасюк. Товарищ подполковник, знамя было у Коновалова, но он убит.

Липатов. Но знамя не может быть убито?!

Лиселидзе. Где знамя бригады?

Липатов. Оно было здесь, товарищ генерал... на этом рубеже...

Тарасюк (бойцам) . Братушки! Где же знамя? Где знамя бригады?

В глубине зрительного зала показываются Бережнов, Сипягин, Этери, Тележкин.

Этери (кричит) . Ираклий! Ираклий!

Нижарадзе. Мама! Мама!

Бережнов, Сипягин, Этери и Тележкин поднимаются из вала на сцену.

Этери (бросается к Ираклию. Обнимает его, целует. Оторвавшись от сына, увидела Женю. Подходит к ней) . Доченька, дочь моя...

Нижарадзе. Мама, не надо.

Этери. Все мои дети здесь... Все мои дети... Я хочу проститься с ней. (Наклоняется в Жене, целует ее, гладит. Расстегивает гимнастерку.) Ей душно... Душно ей. (Увидела краешек знамени. Вытаскивает знамя из-под гимнастерки.) Смотрите, дети, это наше знамя!

Тарасюк (беря знамя из рук Этери) . Она погибла со знаменем на груди. Видите? Со знаменем на груди! (Передает знамя Липатову.) Со знаменем на груди!

Липатов. Старшина Тарасюк, поднять знамя!

Тарасюк (прикрепив знамя к древку) . Есть поднять знамя!

Бережнов. Слава боевому красному знамени!

Звучит мощное «ура».

Гремят оружейные залпы.

Бойцы высоко поднимают Коновалова и Женю.

Торжественная скорбная музыка. Но вот она приобретает мажорное звучание.

Голос из темноты. Души у этих людей были железными. Они были героями. Они стоят рядом с нами в той самой одежде и при том оружии, которым они защищали свою Родину, свою святую землю. Они стоят живыми среди живых, и над ними трепещет пробитое пулями знамя.

Звучит музыка.

Яркий солнечный свет. Площадь Героев. Горит Вечный огонь. Возле постаментов стоят юные пионеры и среди них — Куников, Сипягин, Петров, Лиселидзе, Бережнов, Липатов, Женя, Коновалов, Кузина, Новосад, Тарасюк, Хоботок, Этери, Нижарадзе, Саркисов, Рахимов и еще и еще безыменные бойцы, память о которых бессмертна.

1968-1969

Пьеса «Цемесская бухта» впервые опубликована в журнале «Знамя» в 1969 году, № 6.

В том же году пьеса была поставлена Краснодарским краевым театром. Режиссер — М.Куликовский.