Иван Лажечников - Матери-соперницы

Не изменим, пусть жгут нас и пилят.

Не изменим, пусть на дыбы поднимут.

На расставанье песнь споем мы Богу
Хвалебную, которой вас учил.

Слава всемогущему Богу,
Видимого и невидимого мира Создателю,
Благ земных и небесных Подателю.
Славим мы Его словом и духом;
Славит в песнях соловушко,
Пчелка в жужжании скорбном,
Травка и дуб величавый,
Небо, огнями усыпанное,
Человек в деяньях своих.

Ахти! пропали мы.

          Помилуй Бог!

По строгому приказу Государя
Его вам волю объявляю слушать!..
Князь Ряпловский, князь Патрикеев,
Вас, с сыновьями вашими, отправят
Под стражу по монастырям на север,
Другим объявят наказанье завтра.
Которых баб я здесь найду,
В свои дома открыт им чистый путь.
Жида анти... алфимика и востролога,
Лишь солнышко поднимется с земли,
Спровадят за город, с его слугами,
Куда глаза глядят, но с тем условьем,
Чтобы на землю русскую не смел следа
Впредь класть.

        А обо мне какое приказанье?

Лишь заикнулся было Гусев слово
Промолвить о тебе, пугнул его
Иван Васильевич, да так пугнул
Владычным голосом, что Гусев
Свой язычок порядком прикусил.

Вот этих в черную избу, а баб
Поскудных хоть по шее вон отсюда.

И ты, княгиня, в сонме нечестивых?..
Что господину нашему скажу
Я про тебя, ох, ох!

          Скажи, что хочешь.

Постигнет ли тебя напасть — вели,
И за тебя я голову сложу.

Прочь, прочь, злодей, ты погубил меня!

С вестями добрыми пришел, княгиня.

Отвыкла я от них.

         Эх! не греши.
Не радует разве тебя, что сына
Великий князь освободил из плена
Тюремного, что цепи снял с него?
Одно могу сказать: пошла ты в гору,
Остерегись же поскользнуться.

Пока Димитрья с головы не спал
Венец, украденный у сына, душу
Разбитую ничем не исцелю.
Еще Алена Волошанка торжествует.

Надейся, скоро — празднику ее
Конец. Она сама к тому ведет.
С тех пор, как внука твоего венчали
На царство, думала ль она венец
Тот закрепить на голове его?
Уроками какими и каким внушеньем
Его готовит к управленью царством?

Все так, но дело сделано, и кто ж
Венец тот скинет с головы Димитрья?

Мать.

   Мать!.. Не понимаю я, как сына,
Рожденья своего, лишит она,
И добровольно, счастья. Не забудь
Чего ей стоило добыть его —
Коварства, лжи и низкой клеветы.
Не может быть!

        Она-таки сама —
И тот, кто надевал венец в час гнева
Несправедливого, в час роковой,
С вестями добрыми пришел к тебе.
Я говорил, что это не слова
Одни, а дело.

       Задал мне загадку,
Так сам и разгадай — я не смогу.

Ушами слушай, сердцем, помышленьем.
Вчера узнал я от своих ищейных,
Что в будущую ночь должна собраться
У Схариа жида в его домишке
Вся братия, что ереси его поганой
Посвящена; и в том числе бояре,
Князь Ряполовский, Патрикеев...

Все недруги мои.

         И не любить
Тебя им есть за что. Ты завела
Порядок небывалый при дворе
И спесь бояр куда крутенько сбила
Своей владычной ручкой. Было время,
В хмелю пред очи царские являлись;
Послы от Руси при дворах чужих
В хмелю косноязычно говорили
И нас позорили своим бесчинством.

Да, Ряполовский при цесарском дворе
Порядочно нас русских пристыдил.

А воевод кормление, казны
Грабеж, неправый суд, на все
Великого ты князя навела.

Забыл однако ж ты, что к этой речи
Свело тебя.

      Да, я не все сказал.
У Схария сбираются бояре,
Суконники, попы и жены их.
А в этом сонмище что-де творится,
Так дыбом волосы встают от слов
Одних. Сперва отец, как называют
Жидка, им чтет поганое ученье,
А там уж пение, бесовски пляски,
И под конец... претит мне стыд сказать.
И вот, в пиру богопротивном этом
Великая княгиня заседает.

Сама великая княгиня, мать
Димитрия, невестка наша?.. Боже!..

Еще конец хазовый впереди.
Твоя невестка, мать Димитрия,
В суконника влюбилася. Урок же
Ей задал грозный сам учитель Схариа:
Из гроба молодого Иоанна
Призвал, и тот пугнул ее порядком,
Так, что родимец с нею приключился.

Бедняжка!.. Может ли, однако ж, статься,
Чтобы из гроба мертвого призвал?

Он чародей и чернокнижник, диво ль,
Что мертвецов из гроба вызывает!
А, может, православный люд морочит:
Слугу оденет в саван, так Иосиф
Пойдет и за Ивана самого.
У страха велики глаза. Лишь саван
Накинут был бы на плечах.

Слуга мой верный ничего таки
Ивану Васильевичу...

           Не говорил?
Нет, не для того послал нам Бог
Сокровище такое, чтоб сберечь в груди;
Я уголья разжег, хотя б пришлось
Мне самому обжечься. В ту же полночь,
Как верный человек, дал знать об этом,
Махнул к царю и сон его нарушил.
Он сам мне в важных случаях велел
Его будить.