Станислава Пшибышевская - Дело Дантона. Сценическая хроника.

ПАРТИЯ 2 и ПРИСТАВ II. Больше нет мест. Заперто!

Дергают дверь. Постучаться не смеют; следуют примеру троих недопущенных. Спор, так как на всех не хватает места.

ПАРТИЯ 3. И в самом деле! – На ключ! – О черт, проклятье! – Да посторонитесь же, будьте вы неладны!

Двоим удалось пролезть; теперь они уже не двигаются с места.

ВНОВЬ ПРИБЫВШИЙ ( обнаружил дверь налево ). О… сюда!

Партия 3 бежит за ним.

ПАРТИЯ 2 и ПРИСТАВ II. Стой! Эй! – Нельзя! – Вход для суда!

Слева.

БИЙО ( тихо ). Господа, больше нет места. Уходите.

Смельчаки тут же останавливаются; один, уже перелезший через барьер, теперь возвращается. Справа.

ПАРТИЯ 3 ( будучи остановлена ). Для суда… – Что, нельзя? – А почему? – Оставьте. – Что ж поделаешь. – Пойдем.

Уходят, за исключением двоих, оставшихся возле двери. В глубине. Голос Дантона, очень серьезный, звучит особенно подчеркнуто. Гул в зале смолк, уступив место глубокому сосредоточенному молчанию.

Справа.

ГРАЖДАНИН III ( удовлетворенно ). Этот Фукье к вечеру поседеет, как пить…

ГРАЖДАНИН I ( сразу всецело захваченный ). Тихо! Слу…

Сосредоточенность и напряжение завладевают всеми. Всюду необыкновенная, ничем не нарушаемая тишина. Слушают. Слева.

ВАДЬЕ ( приблизился к двери; взволнованным шепотом ). Эй, Бийо! Поди-ка послушай…

Внимательно прислушиваются. Какое-то время совершенно ничего не происходит. Справа.

ГРАЖДАНИН IV ( вполголоса ). Эй!.. Что это значит…

ГРАЖДАНИН I ( шепотом, в бешенстве ). Заткни пасть!..

Снова полная тишина. В глубине. Дантон закончил. Поднимается гул, уже более плотный и яростный: в толпе наладились и внутренние контакты. Нервные обсуждения, домыслы, вопросы, утверждения и отрицания. Волнение нарастает: колокольчик звонит все чаще, его действие длится все меньше. Обвиняемые тоже оживились и переговариваются между собой; их голосов разобрать нельзя. Смущенный ответ Эрмана тонет в этом нервозном, хотя все еще сдерживаемом, возбуждении. Толпа начинает разделяться: тех, кто поддерживает обвиняемых, больше. Однако преобладающий веселый тон не претерпевает изменений.

Слева.

БИЙО ( яростно ). Вот этого-то я и ожидал! Я знал, что он до этого додумается!

Справа.

ГРАЖДАНИН IV ( настойчиво ). О чем это он? Каких свидетелей?

ВНОВЬ ПРИБЫВШИЙ 2. Для защиты…

ГРАЖДАНИН III. Своих коллег из Конвента… а что, знатная идея!

ГРАЖДАНИН I. Потише ты!..

В глубине. Первый членораздельный голос из толпы выделяется из ропота, неприкрыто выражая одобрение. Он провоцирует весело-возбужденный протест – женский визг – и гораздо более мощное одобрение других голосов, подтверждающих, требующих. От колокольчика теперь уже мало проку. Эрман впервые энергично возвышает голос и постепенно добивается смущения и относительной тишины. Эрман и Фукье поворачиваются к Эро; диалог снова становится спокойным. Однако Эро, впавший в благодушное настроение, смешит толпу. Смех на галерее, пока еще очень сдержанный, каждый раз смолкает при звуке колокольчика. Снаружи, справа, в конце длинного коридора возникает шум. Справа.

ГРАЖДАНИН IV ( внимание ослабело, когда Дантон закончил ). Ну… если так и дальше пойдет!..

ГРАЖДАНИН III. Куда там! Еще ничего и не начиналось!

Слева входит Фукье, красный, вспотевший, злой. Из глубины.

ГОЛОС ДАНТОНА ( перебивает чужой допрос. Отныне перебивает все чаще и чаще ). …категорически отказываемся, пока нам не предоставят наших…

Далее: поддержка из толпы, перешедшей от оживления к истерической распущенности, посредством коротких, взволнованных возгласов: «Вот именно! – Твоя правда! – Дело говорит! – Дальше! Не поддавайся! – Верно! – Имеют право!» Разумеется, через закрытые двери слов не слышно, однако, несмотря на всю неистовость, поддержка не приобретает агрессивного характера: недостает серьезной политической ориентации; недостает страстного негодования, этого магического двигателя любых массовых волнений. Короткие стычки между Дантоном, которого поддерживают Эро, Демулен и Вестерман, и внятным, однако пока еще спокойным голосом Эрмана. Слева.

ФУКЬЕ ( тем, кого не впустили ). В коридорах стоять нельзя. Пожалуйста, уходите.

Cправа.

ГРАЖДАНИН I ( все еще неуверенно ). Но если в центре нет места…

ГРАЖДАНИН III ( все больше наглея ). Ничего не попишешь! Мы должны остаться здесь!

ВНОВЬ ПРИБЫВШИЙ 2. Имеем право стоять хоть на крыше!

Слева.

ФУКЬЕ. Прошу – немедленно – уйти!

Пристав неохотно подходит. Справа.

НЕДОПУЩЕННЫЕ. Почему это? – Это что, новый декрет, а? – А может, Конвент упразднил открытые слушания? – О, почему бы и нет!

Слева.

ФУКЬЕ. Прочь, не то велю вас вышвырнуть!

Справа.

НЕДОПУЩЕННЫЕ ( медленно отступают, оттесняемые Приставом. Мстят, язвя вполголоса ). Ага, он отыгрывается на нас. – Тут-то он господин. – Тут он нос задирает. – А там спрятался под стол! – Только что вылез, посмотрите, какой красный!

Уходят. Слева.

БИЙО. Гражданин Фукье…

ФУКЬЕ ( в отчаянии задевает заграждение ). Сей-час! Господи Боже, дайте же мне перевести дыхание, не то меня удар хватит! ( Отирает лицо платком. )

ВАДЬЕ. Рановато.

Снаружи, справа гвалт усиливается. Слева.

ВАДЬЕ. Что там опять творится?!

Два Пристава из зала бегут на шум. В глубине.

ГОЛОС ЭРМАНА ( раздраженный, но все еще контролируемый ). …что сейчас не ваша очередь , Дантон?! А вас, граждане, я снова предупреждаю…

Далее: ответ Дантона, фамильярный и насмешливый, под конец он обращается к толпе напрямую; часть галереи подхватывает глумливый тон; Дантон разжигает эти настроения, но пока еще ощущается скованность. Слева.

ФУКЬЕ ( Приставам ). Вы куда?

ПРИСТАВ III. Председатель велел нам охранять тот вход, потому что его начинают штурмовать.

Перебегают направо, перепрыгнув через барьер. В глубине. Среди вновь поутихшего шума идет допрос Демулена. Тон Камилла, поначалу задорно-вызывающий, постепенно переходит в истерически-раздраженный, в подобие женского крика. Толпа все свободней выказывает отчасти сочувствие, отчасти (особенно под конец) презрение. Женщины жалеют его и визгливо высмеивают. Хотя суд и утратил авторитет, Камилл вот-вот навлечет убийственный французский смех и на свою партию. Поэтому Дантон перебивает его все чаще, обращаясь напрямую к толпе, с каждым разом вызывая все более бурную реакцию. Эро, Вестерман и Делакруа следуют его примеру. Неистового звона Эрмана хватает теперь максимум на тридцать секунд.