Юлиан Тувим - Рыцарь духа, или Парадокс эпигона

Ветви лип, искрясь от света.
Тени бросили на мрамор.
Чёткий, белый бюст поэта
Меж дорожек и крестов.

Здесь, под плитами могилы,
Под орнаментом стихов, —
Спит посланник Вышней Силы —
В нимбе тихих, смертных снов.

…И в душе твержу молитву
Пред великим алтарём:
Воин здесь, окончив битву,
Пал с бестрепетным челом.

Слышу шелест лип склонённых.
Окруживших белый бюст:
Это шёпот погребённых
Скорбных, вещих, мудрых уст.

«Здесь… Под дёрном пожелтелым,
Под покровом блеклых трав,
В вечном сне окаменелый, —
Сплю, в борьбе земной устав.

Я цветам моей гробницы
Песен шлю звенящих ряд, —
И с цветов они, как птицы,
К небу дальнему летят.

Песням внемлют звёзд узоры
И о них ручьи звенят;
Тихоструйных ветров хоры
Песни людям говорят…

Подойди к вождю видений,
Властелину скорбных грёз, —
Если дух готов к томленьям
Горьких, злых, кровавых слёз, —

Если хочешь ты в боренье
Расточить свободный дух,
Наклонись к могильной сени
И очисти грешный слух…»

…сердце бьётся беспокойно. —
Холод плит к устам приник…
Мысли бешено, но – стройно
Отражают жуткий миг!

Сердце стало.
Мысль сомкнулась.
Слышу горний лёт луча…
…сталь меча, звеня, коснулась
Наклонённого плеча!

«Рыцарь духа ты отныне», —
Донеслося с высоты:
«Я, Вождь правды, Страж святыни,
Освятил твои мечты.

Принят ты в Великий Орден —
Орден гибнущих за Свет:
Умирай в луче познанья, —
Высшей доли в мире нет.

Путь тернист наш, лозунг светел:
Мысль, свобода и любовь.
Разорви неправды сети
И отдай за падших кровь!»
……………………….

Липы скорбные шумели.
Вечер холодом дышал,
И в душе, как зов свирели,
Голос сладостный звучал…

Я ушёл, гонимый ночью
К шуму улиц, площадей:
Оглушал фиакров рокот,
Лязг вагонов, крик людей…

Рассевалась тень [62] Зачёркнуто автором: «пыль». видений:
Голос дальний чуть звенел, —
И в кричащей мгле мгновений
Сказке верить я не смел…

«У городских ворот мы были в час вечерний:
Я с братом Львом. – Мы думали бежать
От смертного меча, от благодатных терний:
Мы не могли тогда любви Его понять…

Дорога Аппия серела перед нами.
Как воды, крались мы в молчанье вдоль стены;
И небо первыми зажглось тогда звездами,
И сумерки легли на голые холмы.

Тревожили ещё шаги нас в отдаленье,
Иль всадник, скачущий на вспененном коне.
Но вот настала ночь, – цикад лишь слышно пенье,
Да кипарисов ряд чернеет в стороне.

И вот тогда, в тиши, мы ясно услыхали
Шаги идущего навстречу нам из тьмы:
Струил Пришельца Лик лучи святой печали
И силой вышнего черты были полны!

Я видел: на плечах нёс крест он и, согнувшись
Под тяжестью древка, прерывисто дышал, —
И очи поднял он, глубин души коснувшись,
И пал я с плачем ниц, Иисуса в нём узнав!

«О Господи, куда идёшь в ночи Ты?»
И голос прозвучал – печальный и глухой:
«Иду, чтоб распяли»…
И слёзы на ланитах
Его зажглись, струясь во прах земной.
……………….

Мы поднялись с земли и шли, храня молчанье
(Я с братом Львом). – И снова Рим блистал
Навстречу нам, искрясь приветными огнями.
Венец из терний он [63] Вписано от руки, машинопись стёрта, не читается. в грядущем возвещал».

Лунные отсветы на лесных полянах.
Дрёма трав и листьев на немых ветвях…
В злых заклятьях ночи, траурных туманах
Спят лесные силы, скованы в цепях.

И порой под сенью древних исполинов
Слышен перекликов непонятных стон:
То ночные птицы предвещают гибель,
То подземных гномов раздаётся звон.

Там куют под толщей пней и мхов сребристых
Для Царевны леса свадебный покров:
В нём горят алмазы, меркнут аметисты,
В пурпуре сверкая радугой цветов.

Юная Царевна спит на ложе мшистом:
Грустное лицо прекраснее весны…
И, склонившись к уху стебельком пушистым,
Злая травка шепчет вещие ей сны.
……………………………………….

… и Царевне снится, что в краю далёком,
За холодным морем, где синеют льды,
Бледен и печален, в замке одиноком
Юноша томится жертвой злой вражды;

То её Суженый, то жених любимый
Старым Чародеем скован навсегда…
Не увидит больше он страны родимой!
С ним погаснет счастья Чистая Звезда.

По лицу Царевны жемчуг слёз струится.
… Под землёю слышен гномов мерный звон.
Леса мрак бессонный меж ветвей клубится.
Перекликов тайных растворяя стон.

Мы встретимся с тобою в долине Вечной Скорби.
В долине слёз, чьё имя как печаль.
Когда сожгут любовь зигзаги чёрных молний.
Когда последний свет уйдёт в пустую даль.

мне отдают Тебя глухие зовы страсти…
Но грусть в изломе уст – но взор нетленно чист:
Ты, тайну схоронив, молчишь о мёртвом счастье, —
О счастье Ангелов, чей отсвет так лучист!

… И встретимся с тобой мы вновь в долине Скорби,
В закатный час надежд, в час запоздалых грёз:
В нас воскресит тогда, очистив дух в безмолвье,
Любви нездешний свет – долина вечных слёз…

Он родился средь хмурых водных далей,
Где бледен солнца свет, туманами повит;
Где всплески тёмных волн, как голоса печали,
И призрачный фиорд средь гор холодных спит.

И в душу принял он, прекрасный чистый Лебедь,
Безмолвную печаль туманов и морей…
Искал напрасно он средь звёзд, молчавших в небе,
Ответного луча на зов души своей.

Он ждал… Он молча ждал, что вдаль уйдут туманы,
Что солнце воскресит равнины тусклых вод,
И отразится в них, искрящихся и рдяных.
Блистаньем голубым безбрежный неба свод.

… Но тихо он угас в фиорда хмурых скалах.
В краю, где солнца нет, где властвует туман…
И, умирая… он запел… о вечно-светлых далях,
О трепетной Весне иных, безвестных стран!

И в песне той цвела тоска немых фиордов,
И жалобы небес, и грусть туманных вод…

Так лебедь умирал, приняв страданье гордо [64] Три последние слова вписаны от руки. ,
И песнь его звала Весны святой приход…

Холодный камень, рождённый в высях,
Упал в долину, среди цветов:
К нему приникли земные травы;
Покрылись грани узором льдов.