Юлиан Тувим - Рыцарь духа, или Парадокс эпигона

Рассевая снег сребристый.
Ветер в небо держит рейс:
Над расселиной скалистой —
Белый горный Эдельвейс.

Вкруг не видно трав долинных.
Горный холод их страшит:
Льдом он пал на скал вершины.
Камни, сжав в тисках, крошит.

Но, бесстрашен в высях горных,
Впившись цепким корнем в гнейс,
В шубке белой и узорной
Грезит бледный Эдельвейс.

Точки-глазки поднял к тучам
(Тучам, бледным, как и он).
Стебелёк, прижавшись к кручам,
Внемлет льдистых струек звон;

И поют, искряся, струйки,
Саги синих ледников,
Мысли серых, грустным камней,
Сжатых силой вечных ков.
………………………

Так, на срывах гор скалистых,
Где лежит лишь вихрей рейс,
Спит, мерцанье снов сребристых,
В шубке белой – Эдельвейс.

В высях, где неба осеннего свод, —
Птиц запоздалых таинственный лёт.
Ветры струятся за ними на юг,
Ветры о странах лазурных поют…

Пусть я нескладная, глупая клеть!
С ними хочу в дальний край улететь!
Вижу парящую с криками стаю:
Крылья дощатые я подымаю,
Ах, подымаю и я…

Тяжкие крылья бессильно кружат,
Падают гулко и в высь… не летят!

Гордый я лебедь, волшебник могучий
В брёвен гнилых обратил меня кучу,
Околдовала земля!

Нет мне свободы: средь глади полей
Грустью осенней питаю людей.

Мы идём по блестящей панели;
В мутных лужицах солнце берёт
Вдохновенные трели.
Надрываясь, ползёт

Анемичная травка в просветы забора,
Обнаглев, к солнцу тянет иззябшие поры.
Я иду и пьянею от шумов и блесков,
От весеннего воздуха, радостных всплесков:

И в канавках и в небе запела Весна,
Синеокая, Божья Весна!

На оттаявший тихо ступаю песок.
Вдруг… откуда-то… талый позвал голосок…
Что такое? утихло. Лишь ветры шумят
И ручьи вдоль канавок тревожно гремят.

И на лицах зелёных, не годных к улыбкам.
Сплин уснул: он весною укачан как в зыбке.

И калоши целуются с грязью взасос.
И в мозгах «половой» назревает «вопрос».

Я иду по весенней панели:
В сердце солнце берёт
Вдохновенные трели…
И взволнованно ветры зовут и шумят [72] Три последние слова вписаны от руки.
И ручьи вдоль канавок приветно гремят.
Что же это?.. —

Опять средь гудящих ручьёв

Слышу шорохи тающих слов, —
И хрустит льдистый вновь голосок:

«Я снежок, —
Я растоптанный вами снежок…
И умру от лучистой Весны:
Ах, душа моя – мёрзлые зимние сны
Отлетают [73] Вписано от руки.
Вы забыли о белом, пушистом снежке,
Что от солнца, на жадном песке
Тихо тает…»

Какая извращенность!
На крыльях… вдруг… лететь!
Нет, эта современность —
Софизмов сладких сеть!

Ведь крылья (так понятно) —
Чтоб укрывать детей,
Как одеялом ватным
От холода ночей.

Трепещут в бликах солнечных весенних эльфов крылышки…
Лицо моё покрыли вновь веснушки и пупырышки.

Вы, прыщики весенние, гонцы любовных трепетов,
Звенящих тихо шёпотов, бессвязно-жутких лепетов,

Развратненькие, алые и глупенькие прыщики,
Зажжённые желанием, любви ответной сыщики, —

Горите на лице моё, ищите, беспокойные,
Не светят ли навстречу вам глаза, томлений полны<���е>?

В душе поют созвучно скрипки.
Я флейтных чувств слежу полёт:
Желанья чутки, мысли гибки,
И мигу миг призыв несёт.

Хочу в узорах златоцветных
Раскрыть изломы лёгких дум;
В созвучьях чистых и приветных
Вплести видений рои в ум.

Прочь, глупой логики указки,
Вязанки скучно-верных слов:
Хочу обманов лгущей сказки,
Хочу тревожных, дерзких [74] Вписано от руки. снов.

Из злых расселин, пещер и гротов
Вползла туманом пустая [75] Зачёркнуто: «слепая». тьма:
В неё чёрных птиц немые взлёты.
Птиц, налетевших из Царства Сна.

…Он ненавидел жизнь и проклял мысль людскую,
Любовь земли отверг и веру растоптал.
Тоской об Истине сжёг душу он больную,
И не найдя её – безмолвно умирал.

И лишь в последние, предсмертные мгновенья
Из гаснущей души блеснул сокрытый свет, —
Сказал он: «В гроб со мной пусть Книгу Откровенья
Положат.
В ней одной, быть может, есть ответ…»

Пыль покрыла все химеры:
Оттого быть трудно Белым.

Но душа так жаждет веры:
Нет, к чему быть вечно – Серым?

Да, но вера… призрак вздорный.
Оттого ты – Саша Чёрный.

Великое Слово, шитое на знамёнах.
Сползло тихонько и, узким древком.
Обманув ищеек мести и [77] Два последние слова от руки. закона.
Спряталось, израненное, в толстый-чинный том.

Поселилось Слово в звучной умной фразе
В обществе корректных иностранных слов,
Критики, историки, учителя гимназий
Смотрят грустно в буквы сквозь овал очков.

…Но тоскует Слово о великом миге:
Снится алый стяг, шумящий средь ветров.
– Помогите ж, люди, выбраться из книги
Самому несчастному из великих слов.

На тихом кладбище, на мраморе доски,
Желтеет слов истёртых позолота.
Здесь тусклая любовь каракули тоски
Нескладно вывела у смертного излёта.

Там в высоте прозрачных тучек сеть.
Здесь травка бледная глядит из глины робко;
Ползёт на край креста и пробует лететь
На алых крылышках ввысь божия коровка.