Семён Кирсанов - Искания

Серый жесткий дирижабль
ночь на туче пролежабль,
плыл корабль
среди капель
и на север курс держабль.

Гелий – легкая душа,
ты большая туча либо
сталь-пластинчатая рыба,
дирижабрами дыша.

Серый жесткий дирижабль,
где синица?
где журавль?

Он плывет в большом дыму
разных зарев перержавленных,
кричит Золушка ему:
– Диризяблик! Дирижаворонок!

Он, забравшись в небовысь,
дирижяблоком повис.

Я, в сущности,
      старый старатель,
искательский
      жадный характер!
Тебя
   я разглядывал пылко,
земли
   потайная копилка!
Я вышел
   на поиск богатства,
но буду
    его домогаться
не в копях,
    разрытых однажды,
а в жилах
    желанья и жажды.
Я выйду на поиск
       и стану
искателем
    ваших мечтаний,
я буду заглядывать
         в души
к товарищам,
    мимо идущим.
В глазах ваших,
       карих и серых,
есть Новой Желандии
           берег,
вы всходите
     поступью скорой
на Вообразильские
        горы.
Вот изморозь
      тает на розах,
вот низменность
     в бархатных лозах,
вот
  будущим нашим
         запахло,
как первой
    апрельскою каплей.
И мне эта капля
        дороже
алмазной
    дробящейся дрожи.
Коснитесь ее,
      понесите,
в стихах
    ее всем объясните!
Какие там,
    к черту, дукаты?
Мы очень,
     мы страшно богаты!
Мы ставим
     дождинки
         на кольца,
из гроз
    добываем духи,
а золото –
    взгляд комсомольца,
что смотрится
      в наши стихи.

Дети,
  дети,
     спать пора!
Вьюги
   воют в рупора,
санки с лыжами
       озябли.
Спрячьте
    куклы,
       книжки,
          сабли,
спать,
   спать,
       спать пора,
по кроватям,
     детвора!

Львиная лапа –
замигала
    лампа.
Запорошил снег
        порог.
Сеня кончил
      свой урок.

Ах, какой он
     маленький!
Этажерки ниже.
Отстегнул
    от талийки
короткие штанишки.

Ветер хлопья
      с крыши сдул,
задымил туманно.
Села мама
      на стул,
и запела мама:

«Месяц выплыл, юн и тонок,
   и поплыл домой,
и на лапки, как котенок,
   стал будильник мой.

Опускай скорей ресницы,
   крепче засыпай,
пусть тебе, сынок, приснится
   пограничный край.

Нелегко в пургу согреться,
   снегом занесен,
твой отец залег в секрете,
   сжал винтовку он.

Снег кружи́тся. Ночь кренится.
   Вертится буран.
Злой шпион ползет к границе,
   затаив наган.

Но отец твой старый воин,
   закален в бою.
Спи, малютка, будь спокоен,
   баюшки-баю.

Скоро, скоро, после школы,
   вырастешь большой,
и сожмешь приклад тяжелый
   сильною рукой.

Провожу бойца Семена,
   поцелую в ус,
положу в кошель ременный
   хлеба теплый кус.

А пока я только песню,
   песенку пою,
спи, сынок, в кроватке тесной,
   баюшки-баю!»

Баю-баю,
     махонькой,
спи в кроватке
       мягонькой…

Темнота.
   Тишь.
Тени
   на полу…
– Спишь?
     – Сплю…

Сплю…
   сп-лю…
     В кух-не
        кран закапал –
             сп-лю,
               сс-п-лю.
За сугробом
     сжал винтовку папа…
              Т-сс…
                с-плю…

Па –
па
пе –
 ред
   вором,
      в уг-лу
         склад.
Делает шпион
      затвором:
Ку –
 клукс –
    клан.

Одеяла драп
     свис.
В доме спят.
     Храп.
       Свист.

Па –
па
падает,
   па –
    дает,
      пада…
        Испуг!
 Сплю.

Поле. Синь.
     На заре
парусинный лазарет.
Раненый охает,
пуля села
   в легкое.
Из холодных палат
белый
   движется халат.
Это врач,
    это ясно –
облит струйками красными,
он кричит:
    – Одевайся
поскорей,
     за лекарствами! –
Ночь темна и густа.
До аптеки
    верста.
…Кальций,
    вата
      и йод…
Мама
    песню поет,
где-то каплет
      в углу…
   Сплю.

Грудой
    башен заморских
снег,
   сверкая, лепится.
Утренние
    заморозки,
гололедица…

Холод
   пальцы припекает,
вот бы
   если варежки!
Мимо Сени
     пробегают
школьные товарищи.

Закричали
     Митя с Колей:
– Сенька,
    ты чего не в школе?

– Я врачом
     в аптеку послан
и вернусь оттуда
        поздно.

– Раз, два, три, –
Сенечка,
    не ври.

Зажимайте
     живо рот!
Пацана́ –
    за шиворот,
влазь
    в класс!

Подтолкнули
     валенками,
посадили
    с маленькими.

   Бел
   мел.
  Подтянись! –
За пюпитром
      латинист.

Руки
  что жерновы.
– Ну-ка,
   за латынь! –
Скрыты
     брови черные
пенсне золотым.

Раз, два, три, –
Сеня,
   повтори:

«Dantebe, mater Rossia, iscus, essentia quassa,
cicero, corpus, petit Isvesti, orator, tribuna,
radionositis centra declaratii: Urbi et orbi,
purpura parus namorae Respublica guetrus tremit».

Бледен мальчик,
      обмер мальчик,
в класс
    вступает математик:

§ 000. Шли четыре мужика, говорили про крупу,
про покупку, про крупу да про подкрупку.
У меня полпуда с граммом, у тебя кило и пуд,
у Антипа пуд и гарнец, у Ивана четверик.
Сколько было в метромерах всей крупы на
четверых?

Обмер Сеня,
     пьяный будто,
стал решать
     и перепутал,
и, издав
    военный крик,
через кафедру –
       прыг!
Прыгнул
    через падежи.
– Да держи его,
       держи! –
Тангенс, синус,
      плюс и минус,
   взял разбег –
   А + В….
Перепрыгнул
       Ваню и
Рисование,
Перепрыгнул
      Рафу и
Географию,
Перепрыгнул
      Саню и
Чистописание!