Абулькасим Лахути - Ветер утра

Славен кровь свою отдавший, тот, к которому в бою
Смерть пришла, землей чужбины белый саван ́.

Смерти день, как день рожденья, надо праздновать тому,
Кто в тот день о милой вспомнит, все иное отстраня.

Сердце так любимой жаждет, что и в горький смерти час
К ней взывать с надеждой будет, преисполнено огня.

О красе твоей не грезить разве может Лахути?
В нем живет она всечасно, дух и тело полоня.

Товарищи мои отправились домой,
А мне отрезан путь к отчизне дорогой.
Уходит караван, лишь пепел остается…
Один остался я, испепелен тоской.
Весь груз души моей увозишь ты с собою,
Иди, мой караван, да будет мир с тобой!
Ты блага не нашел в стоянках чужеземных…
Спеши, мой караван, спеши к земле родной.
О соловьи! Когда в счастливый день свиданья
Своих возлюбленных вы встретите весной,
Вы вспомните того, чье сердце так тоскует,
Кто потерял гнездо в глубокой тьме ночной.
О розе я грущу среди шипов колючих,
Гонимый столько лет жестокою судьбой.
Судьба, я разгадал, зачем со мной ты споришь.
Чтобы моя душа была твоей рабой!
Эй, небо, не грози: я тверже, я сильнее!
Эй, жребий, покорись: я выиграю бой!
Ты можешь поразить меня мечом печали,
Ты можешь мне грозить погибели стрелой —
Я не боюсь тебя, защитница презренных!
Судьба, я не мишень твоей насмешке злой!
Судьба, ты хищница, ты пожираешь падаль,
Твоей добычею не стану я — живой!
Я меч. А для меча нет в наготе позора.
Я лев. И пусть в плену — свободен я душой.
Ты не гляди, что я убог и беден с виду:
Мои сокровища — дар вдохновенный мой!
Кто ясен разумом, заискивать не станет —
Он должен действовать, дышать и жить борьбой!

Я пламя горькое печали
узнал с тобой в разлуке.
Я на костре печали жгучей
пылал с тобой в разлуке.
Мой взор, твоим клянусь я взором,
иной красы не видел,
Хотя я сотни луноликих
встречал с тобой в разлуке.
Меня красавицы прельщали
и негой и лукавством,
Но верь, я одинокой жаждой
сгорал с тобой в разлуке.
О, сколько слез и крови сердца,
моя луна, я пролил,
О, сколько перлов и рубинов
собрал с тобой в разлуке!
Купцы богатые стремились
купить мои товары,
Я лишь тебе души богатства
вверял с тобой в разлуке.
Меня терзали, но в мученьях
любви не предавал я,
Науку верности я сердцем
познал с тобой в разлуке.

Горю, в тебя влюбленный,
если не знаешь, узнай!
Люблю, тобой сожженный,
если не знаешь, узнай!
Что мне судьбы жестокость,
соперников коварство?
Сломлю я все препоны,
если не знаешь, узнай!
Не слушай злоречивых,
я чту любви обеты,
Я чту любви законы,
если не знаешь, узнай!
Умру я — к изголовью
ты встанешь — я воспряну,
Тобою оживленный,
если не знаешь, узнай!
Ты локоном летучим
привязываешь сердце,
Я — раб завороженный,
если не знаешь, узнай!
Сопернику на зависть
тебя я поцелую,
Всегда неутоленный,
если не знаешь, узнай!
О, разве ты не знаешь,
что Лахути — скиталец,
Твоим лицом плененный?
Если не знаешь, узнай!

О, как мне хочется скорей увидеть милую мою,
Увидеть милую мою, отдать ей голову свою.
Давно я с нею разлучен, и тысячи меж нами верст,
Но аромат ее волос я по ночам блаженно пью.
Охвачен пламенем любви, что сам, безумец, я разжег,
Оставив пепел свой ветрам, сгорю я здесь, в чужом краю.
Боюсь, не суждено мне вновь увидеть милый мой цветник,
В постылой клетке заточен, я злой недуг в груди таю.
Я сердцем в школе бытия постиг свободу и любовь, —
Иная мудрость мне чужда, иных я песен не пою.

Друга утратив, покоя найти не могу, —
Жалоб иных на судьбу принести не могу.
Я услыхал, что друзей предают и казнят,
И запылал, но свернуть я с пути не могу.
Друга душою клянусь: коль злорадствует враг,
Груз бытия своего я нести не могу.
Что мне владыка вселенной, когда на земле
Даже могилы, увы, обрести не могу!
Нет, не надеюсь я на справедливость владык —
К шейху, муршиду [7] Муршид — духовный наставник, обычно глава религиозного ордена. и шаху прийти не могу.
Много я россказней слышал про рай и про ад —
У суеверия жить взаперти не могу.
Ты посмотри, как простой меня любит народ,
Что за беда, что в дворцах быть в чести не могу!
Пусть не с мечом я — с пером против гнета пошел
Не говори, что борьбу я вести не могу.
Не удивляйся, что жизнью пожертвовал я,
Вообразить не таким Лахути — не могу.

Я не ропщу, хоть жребий мой жесток [8] В стихотворении рассказывается о тяжелом переходе через пустыню во время возвращения из турецкой эмиграции в Иран.
И путь мой полон бедствий и тревог.

С зарей от зноя укрываюсь я —
Ногтями рою пламенный песок…

Лишь день в колодец запада падет,
Вновь предо мной дорога без дорог.

Мне буря — опахалом от жары.
Всю ночь иду я… Путь еще далек…

Всю ночь иду я, молнией ведом,
А мрак густой пустыню обволок…

Но вот блеснул восхода алый меч —
Убежища искать приходит срок.

И вновь ногтями рою я нору.
Едва дышу… устал я, изнемог…

Быть может, сам Кухкан [9] Кухкан — «срывающий горы», одно из прозвищ Фархада, героя популярной на Востоке легенды. , любя Ширин [10] Ширин — имя возлюбленной Фархада. ,
Дела, что я свершил, свершить не мог!

Даны нам две руки могучие —
Оковы разорвем гремучие.
Доколе розы — господам,
А нам — одни шипы колючие?
Доколь бесстыдным торгашам
Сбывать нас, как товар по случаю?
Уж меркнет свет в очах у нас,
Доколе слезы лить горючие?
В единстве силы обретем —
Оно оружье наше лучшее.
Пора железным строем встать
Под знамя алое, летучее!
Кто нас рассеет, разметет,
Коль двинемся грозовой тучею?
Борьба победу нам сулит,
Врагам — погибель неминучую.
Пусть угрожает горлу сталь,
Не охладим сердца кипучие.
Мы помощи не ждем ничьей —
Даны нам две руки могучие.

Ханжи, молитвы ни к чему, пусть бог придет сюда,
Всю боль я вымещу на нем, — я мучился года!
Земля, низвергнувшая гнет, — отечество для всех.
Не бога — руки наши чтит религия труда.
Взгляни, изнежена жена злодея богача,
Ее коснется лепесток, и все кричат: «Беда!»
Зато работающий люд просолен до костей,
Рубаха к телу, пропотев, прилипла навсегда,
Она же — саван бедняка, его схоронят в ней, —
Ведь проработавший весь век ограблен без стыда.
Пусть жизнь отравят богачам газели Лахути,
Для всех, кто трудится, мой стих — как средь песков
вода.