Абулькасим Лахути - Ветер утра

На всех путях земного бытия
Мне солнцем светит молодость моя.
Сквозь годы бурь я до седых волос
Отвагу пылкой юности пронес.
Я гордых силачей встречал не раз,
В борьбе их руки я сгибал не раз,
Я видел руки раненных в боях,
Красавиц руки видел на пирах,—
Без дрожи много видел рук людских,
Немало слышал и читал о них…

Но вот, в Москве, войдя в шумящий зал,
Героя славных битв я увидал,
И он мне подал руку. В этот миг
Невольный трепет в сердце мне проник:
Ведь на запястьях рук его был след,
Открывший мне событья давних лет.
Чтобы оковы снять с рабочих рук,
Ни смерти не страшился он, ни мук.

В темницу был он брошен, как злодей,
Предсмертный слышал стон своих детей.
И вот печать кровавых тех годов:
Глубокий красный шрам от кандалов.
Борец опять среди друзей, в строю,
Он видит во плоти мечту свою —
Отчизну-сад, где ныне он обрел
Других детей — отважный комсомол.
Цени же старых львов! Их славный путь
Ты, юноша советский, не забудь!
Познай величье битвы прошлых лет,
Готовь упорно руки для побед,
Все новое пытливо изучай,
Как юный лев отчизну защищай —
Страну, где нет ни горя, ни оков,
Где счастье — дело рук большевиков.

Чтоб край чужой завоевать,
наживы рыцарям нужны
Тяжелый танк, и бомбовоз,
и крови океан безбрежный.
Но люди мирного труда,
свободы верные сыны,
Весь мир умеют покорить
одним напевом скрипки нежной.

Расстались мы, но образ твой в глазах моих влюбленных.
Твой тонкий стан и смех живой в глазах моих
влюбленных,
Клинки изогнутых бровей, ресниц стыдливых стрелы,
Как после схватки боевой, в глазах моих влюбленных.
Твой гибкий стан сосну смутит. О милая, ты лучше
Всех дев, прославленных молвой, — в глазах моих
влюбленных.
Своим безумьем счастлив я в оковах кос душистых,
Они и взор твой огневой — в глазах моих влюбленных.
И мнится, снова мы с тобой, смеемся, бродим, шутим…
Расстались мы, но образ твой в глазах моих влюбленных.

Твой светлый лик запечатлело сердце,
Не знает радостям предела сердце.
Ты в нем живешь, ему даруешь счастье —
Блаженством вечным овладело сердце.
Твое лицо увидел я — и розу,
Как соловей в ночи, воспело сердце.
Не устает твердить любимой имя,
Горит, любя, — не оскудело сердце,
Тобой живет, а без тебя остаться —
Не знает горестней удела сердце.
О, говори! Но если б смолкли речи,
Тогда б в тоске осиротело сердце.
Твое лицо сияет ясным солнцем,
И на него бы все глядело сердце.
Любовь — мое единственное благо.
До прочих благ тебе нет дела, сердце!

К возлюбленной сегодня в дом я шел.
Что мне преграды! Напролом я шел.
К ней — солнцу чести, солнцу чистоты —
С высоко поднятым челом я шел.
Как за погонщиком верблюд хмельной —
Любовью за кольцо влеком, я шел.
Пусть день осенний неприветлив был,
Казалось мне — весенним днем я шел.
Любимая — луна меж ярких звезд,
Заворожен ее лучом я шел.
Подруга так приветлива была,
Что сам не свой домой потом я шел.
От радости не мог я спать всю ночь —
К возлюбленной сегодня в дом я шел!

Вином любви наполнил я фиал бездонный сердца,
Украсил образом твоим дом потаенный сердца.
Как воду с глиной, сочетал я с верностью любовь
И в новом блеске возродил храм разоренный сердца.
Меня любимая зовет, оно летит на зов…
Благословляю этот жар непревзойденный сердца!
И мотылек ночной, и лев спешат перенимать
Самозабвенную любовь, дух непреклонный сердца.
В пучину бурную не раз без страха я нырял —
И вот навеки ты со мной, перл обретенный сердца!
На зависть розам цветника пленительно цветет
Лицо красавицы моей, сад благовонный сердца.
Среди полей, в тени садов — везде поют о том,
Как пал безумец Лахути в костер зажженный сердца.

Я, стяг любви вздымая над собой,
Всегда готов сразиться был с судьбой.
Воистину я мощью льва владею,
Раз выдержал со взором милой бой.
Слез жемчугами твой подол наполнил
От радости, что встретился с тобой.
Я в сердце зерна верности посеял —
Свиданья плод мне рок сулил скупой.
Я стражем глаз своих поставил сердце,
Чтоб не пойти неверности тропой.
Не будь тебя, как жил бы я? Что толку
Бесплодной заниматься ворожбой!
Без жалоб пасть, суметь не выдать тайны —
Вот что ценнее доблести любой.
Забыть себя, слить волю с волей друга —
Таков обычай верности слепой.
Речь о любви. Причем мои заслуги?
Не к месту занялся я похвальбой.

Прощались мы, и ты лила печали слезы.
Как звездный дождь струясь, свет излучали слезы.
Сталь сердца твоего я растопил мольбами —
Сердечную печаль обозначали слезы.
В далекий путь меня ты проводила взглядом,
Я вздрогнул, зарыдал, ручьем журчали слезы.
Махнула ты рукой, слова не долетали,
Но, кровью заалев, им отвечали слезы.

Ночь настала, в небе звезд с луною нет.
Той, что светит мне во мгле, со мною нет.
Вздох от сердца не поднимется к устам,
Силы справиться с такой тоскою нет.

Хоть давно печалью тяжкой я томлюсь,
Умереть в разлуке с милой я боюсь.
Смерть, уйди! Ты мной не сможешь овладеть:
Ведь, «любимая!» сказав, я исцелюсь.

Не придет — пойду бродить по свету я,
В небе вспыхнет — превращусь в планету я,
В море канет — рыбой стану в тот же миг,—
Отыщу везде беглянку эту я.

Отыщу, куда б ни спряталась она,
И скажу: «Моя любовь, моя луна!
Если хочешь, чтобы умер, — здесь убей:
Ведь разлука больше смерти мне страшна!»

Иль, кроме страсти, в мире иного нет,
Иль в моем сердце сладостней зова нет?
Иль уж терпенье хочет мое отцвесть,
Иль уж надежд моих сада густого нет?
Иль мне неведом к счастью потайный ход,
Иль к замку счастья хода такого нет?
Иль человеку встретить тебя не дано,
Иль, чтоб схватить тебя, сети готовой нет?
Иль не поймать мне воли твоей полу,
Иль для молений вздохов и слова нет?
Иль ты стрелою метишь в сердце тайком,
Иль для защиты сердцу и крова нет?
Иль подружился взор твой с моей душой,
Иль в черном тигре умысла злого нет?
Иль, истерзавши, ты милосердней стань,
Иль добивай! Что ж… В этом худого нет!