Владимир Лизичев - Первые стихи

Но прежде чем душа покинет тело
Он улыбнулся весело и зло —
Смерть не страшна, коли ты пал за дело
За мать Россию, за своё село.

Он был расстрелян немцами в июле,
Год сорок первый, комиссар полка,
Пробили тело три фашистских пули.
Он улыбался, видя смерть близка.

И в первый раз непобедимый немец,
Что был готов поработить весь свет —
«Всем нам конец подумал чужеземец,
Для них нет смерти, страха её нет».

Занятий день на полигоне в мае —
«Метанье наступательных гранат»
Солдат в окопе место занимает
И рядом с ним страхующим — комбат.

Боец уставший, в маскхалате, трусил.
Он рычагом завязку зацепил,
Щелчок, в руке чеки на пальце усик,
Гранату вниз, под ноги уронил.

За те секунды, что прошли до взрыва
Комбат солдата вверх пихал, сопел
И прежде чем взрывной волной накрыло
Он улыбнуться солнышку успел.

А жить хотелось, знать судьба не та
Раз, два… четыре, взрыв и темнота.

Так и лежал потом в солдатском клубе
С улыбкой вечной на сухом лице
Солдатик жив, был полчаса в отрубе
Очнулся сразу — «Как там офицер?».

С комиссией из округа к нам в полк
Приехал очень грозный генерал.
В разносах только зная некий толк,
По плацу бегал и на всех орал.

Он с войск сбежал и не был на войне,
В штабах служил, с солдатом есть чурался.
В строю заметил зорко, в глубине,
Стоял старлей и нагло улыбался.

Потом был крик и шум и суета
Он пригрозил — «Старлей будет уволен»!
А тот стоял святая простата,
И по всему видать был всем доволен.

Старлей тот ныне знатный генерал.
Курсанта внука учит — «Ты старайся
Терпеть невзгоды, если враг напал…
Назло всему ты русский — улыбайся!!!».

День суетится, в делах и заботах,
Ломаным ритмом, обилием встреч,
В кем-то для нас, установленных квотах,
Рамках и правил, желаний и мечт.

Некогда. Времени нет оглянуться,
Каждый несётся в своей колее,
Чтобы однажды застрять и очнуться,
Будто родиться опять на Земле.

Плюнуть на всё, надоело, усталость
Прессом сдавила зажатую грудь.
Нужно всего-то, так самую малость —
На выходные в деревню махнуть.

Видеть небес голубое безумство,
Речки прозрачную рябь поутру,
Летних цветов позабытое буйство,
Чьи лепестки шелестят на ветру.

Где в незабудках лесные поляны,
Синий ковёр васильков на лугу.
Зимние ягоды горькие, пьяные,
В гроздьях рябины на белом снегу.

Там, все тропинки почти неприметные,
К дому ведут, где девчонка жила,
Встречи ночные и ласки запретные
Той, что себя для тебя берегла.

Облако белое, ветер шершавый
В полдень растает в глазурной дали
Выкатит Солнце в зенит величаво
Вот я какое, любуйся, смотри!

День отошёл, дел по горло привычно,
Шеф порученья на завтра даёт.
Всё хорошо, даже больше — отлично
Фирма Forever, и только вперёд.

К чёрту, в деревню, к природе, на дачу!
Хоть на неделю!
Но времени нет,
И вот я снова на фирму ишачу,
А в декабре полечу на Пхукет.

Я искал грааль в Москве
На маршруте номер восемь,
Не условный, в естестве.
А вокруг желтела осень.

Стекла — мокрая слюда,
Будто кровь по стенкам чаши
С неба капала вода,
Очищая души наши.

Я надежды не терял,
Что найду его в столице.
По каталогам сверял
Думал, может пригодиться.

В магазинах чашки брал.
В ювелирном — подстаканник,
Продавец 5 штук содрал,
Головой кивал охранник.

«Это тот, бери скорей,
Не раздумывай впустую!» —
Старый с пейсами еврей
Продал рюмку золотую.

В кровь мозоли ободрав,
В ресторане выпив круто
И большой фужер украв,
Двинул дальше по маршруту.

Опустилась с неба тень,
Дождь по городу метался,
К вечеру клонился день,
Я восьмёркой возвращался,

И забыв весь негатив,
цель текущего пробега,
взял три кружки, посетив
магазин с названьем МЕГА.

На Добрынинской сошёл,
На конечной остановке,
В парке слышно хорошо
По листве шуршат кроссовки.

Вот и дом, подъезд, где ключ?
Я искал рукой свободной.
Лифт собаками вонюч.
Жрать хочу, устал, голодный.

Всё. На кухне за стекло
Чашки, кружки все расставил.
Понял, как мне повезло
Я грааль домой доставил.

Чай налил и в подстаканник
Заключил простой стакан,
Кубачинский белый странник
Серебром своим сверкал.

За окном всё дождь моросит,
А в стакане у меня —
Разилась тихонько осень
И живёт уже три дня.

Ведь грааль это не чашка,
Не фужер, и не бокал,
То красивая стекляшка,
Важно, что ты наливал.

Если в нём душа теплица
Даже если там вода,
Освещает радость лица
И уходит прочь беда.

То, что в сердце накопилось
И чего отдать не жаль.
Тот, кому душа молилась,
Это истинный грааль.

Утром встану спозаранку
Что там, в плане атмосфер
Покормлю свою британку
И налью рассвет в фужер.

Я искал грааль в столице
На маршруте номер восемь,
А сегодня парк искрится
Весь в снегу, уходит осень.

По узкой тропинке карабкаюсь вверх,
Туда где опасно, туда где всё — сверх
И от перегрузки нет сил на рывок,
Но ты совершаешь последний прыжок.

Нигде нет площадки для отдыха здесь
И тащит наверх тебя жуткая смесь:
Надежда и вера, обида и месть
И к чёрту сомненья, карабкаться, лезть!

Внизу остаются подруги, друзья,
Им рядом с тобой на ту гору нельзя.
Нельзя повернуться, нельзя переждать,
Здесь должен один на один побеждать.

Забег одиночек, опасный забег,
Здесь градом по морде, колючки и снег.
Сжимаются руки мои в кулаки,
Но я слышу шёпот — быстрее беги.

Нет воздуха в лёгких и вот уже смерть
Косой своей машет и с ног валит смерч,
Но ногти сдирая, от боли кричу —
Я жив, я сражаюсь, я выше хочу!

И тяжко вставая с разбитых колен,
Сухими губами хриплю — Вот вам хрен!
Запомните гады, такие дела,
Не вышибить нас просто так из седла.