Яна Солякова - Чувство летучести

Потерял широкополую шляпу,
Да совсем и не заметил потери
И смеётся, словно Махакашьяпа
И заглядывает в окна и двери.

Что же Ветер, он уже — просветлённый?
Этот пьяный безответственный мистик?
Или он обыкновенный влюблённый
С хулиганским неожиданным свистом…

Мне немного, всё же, страшно от шума,
От гремящих фиолетовых крыльев.
Не могу я ни читать и ни думать —
Крылья двери в мою душу открыли.

А душа моя — летучая тоже!
Тоже пьяная слегка, если честно…
Как же весело, легко и тревожно!
Боже мой! Ну до чего же — чудесно!

На плече у каждого нежно-васильковая,
Яркая и лёгкая птица улыбается.
Будто бы — прозрачная, будто родниковая —
Взором к небу тянется, с синевой сливается.

От того неузнанна и незамечаема,
Только ощущаема беспричинной радостью.
Если небо ясное — таем под лучами мы
Словно масло жёлтое, словно в вазе сладости.

Ну а если пасмурный день закрылся шторами,
Птице ввысь приходится улетать за облако,
Чтоб сливаться с нежными синими просторами,
Где ветра лазурные, где озёра кобальта.

Ей нельзя без синего! Грустно ей от серого.
Тяжело от чёрного, тёмного, бесцветного.
Шлёт она послания в виде снега первого,
Но не опускается птица незаметная…

Нужно что-то синее… Можно — просто пятнышко,
Всех других цветов оно ей необходимее…
Чтоб она увидела, чтоб присела рядышком.
Очень нужно синее! Даже просто линия…

Колпачок фломастера, шоколад (для стимула)
И осколок блюдечка, и кусочек вечера —
Всё для птицы — странницы, чтобы не покинула,
Чтоб она устроилась на плече доверчиво.

О, боже… какой неспешный
И тихий, и молчаливый
Сегодня сложился день…
И — птицы! И птицы, конечно!
И посвисты их счастливые,
И тихая лень…

Не нужно бежать, беспокоиться,
Бесшумные, словно цветы,
События сами устроятся,
И сами возникнут мосты.

Уложатся мысли по зёрнышку,
Неспешные и беспечные,
Как снег в снегопад…
И день пролетает, как пёрышко,
Над маленькой талою речкою,
Парит наугад.

И серое небо над крышами
Так не высоко,
Что шорохи лёгкие слышимы
Сырых облаков…

Не было… Я не помню подобного листопада:
С гулким шорохом листьев, с тёплым янтарным светом.
Сосны словно примолкли, дятел играет стаккато…
Только не держат крылья, размокшие этим летом.

Бесцельно идти — не хуже, хотя и дрожат колени,
И, словно у старой собаки, глаза слезятся печально.
Тропинка бежит по лесу… Я думаю про оленей…
И думаю, что не догнать их, если увижу случайно.

Шершаво горбятся листья, волнуются под ногами,
И ярко-жёлтые кляксы роняют прекрасные клёны…
И невозможно поверить, что это случалось веками,
Что лес каждый год светлеет, осенью опалённый.

Листья летят, летают, дышат огромным небом,
Слышат высокую песню, крыльями ловят ветер…
Но я сегодня — собака. В сумке буханка хлеба,
Масло, песок, заварка и память о мокром лете.

Осень деревья сушит, дождь отложив на завтра.
И по лесным тропинкам можно бродить кругами,
Ждать, когда высохнут крылья, тихо бродить — не гавкать,
На самые яркие листья не наступать ногами.

По дуге, освещая собою пруд,
Гуси белые-белые тихо плывут.

Гусь на полкрыла впереди подруг,
А они — за ним, замыкая круг.

Спит вода по краю черным-черна,
Как восторг цветёт его белизна.

Изнутри сияет-струится свет,
Словно Истина и на всё ответ.

В отражение неба скользнёт он вдруг,
Изменяя пруд и весь мир вокруг.

А парабола шеи и крыльев взмах
Расцветут на сердце летящим: «Ах!..»

Совершенен он, словно первый снег.
Остановит время привычный бег —

Станет целой вечностью взмах крыла.
Вся округа — крылья вдруг обрела!

И пока плещет-светится белый гусь,
Замирает время, уходит грусть,

Мир становится ясным, как свет, простым,
Исчезает обид и страданий дым.

Озаряет Мир белоснежный взмах,
Он останется в памяти сердца, в снах.

Откровение… Этот чистый свет
На всю вечность… В десятки коротких лет.

Под ногами — золотая дорога
Из высокого, слепящего света.
Под ногами — солнца слишком уж много,
Даже стыдно наступать на всё это!

Солнце в брызгах отразится восторгом.
Я у лужи научусь отраженью…
И расплавятся все двери и створки,
Станет всё неудержимей движенье.

Я пройду над обезумевшей речкой,
И узнаю я, как петь откровенно,
Как нестись навстречу жизни беспечно,
Выбирая только то, что мгновенно.

Выбирая то, что может исчезнуть,
Что погаснет вместе с ярким закатом,
То, что, в общем-то, совсем бесполезно…
(Как я выбрала дорогу когда-то)

Из пустых необъяснимых находок
Не сложить мне ни стихов, ни рассказа.
Затопили речку вешние воды —
Где вода? Где свет? — не вынырнешь сразу.

Свет и ветер, свет и грязь, свет и лужи,
Свет и тополь, свет и я, и дорога…
А я речки сумасшедшей — не хуже:
Что-то прыгает во мне по порогам.

Из-за солнца, даже ветра не слышно…
Если ты в нём раствориться не сможешь —
Ты не выдержишь — огромное слишком
Это солнце…

Серая цапля расправила серые крылья.
Ровные-ровные, тихие-тихие перья…
Дождь прошуршал невесомой серебряной пылью.
В тёмном пруду отразились большие деревья.

Серые крылья, бесшумные плавные взмахи…
Так тишина поднимается утром туманным над прудом.
Страхи ночные, густые полночные страхи
Тают, реальность теряют в присутствии чуда.

Можно вздохнуть полной грудью, роняя привычную тяжесть.
Знаешь… за прудом живёт настоящая серая цапля…
Видишь? — живём! И, на новое утро отважась,
Падает свет, словно дождик, за каплею капля.

Тайну, даже небольшую,
Ощущаю, как награду…
Поделиться?.. Что скажу я?..
«Снег с высоких сосен падал»?

Невозможно… Запредельно —
«Пум…» сорвавшегося снега,
Шелест хвои, шум бесцельный
Вниз стремительного бега…