Октавиан Август - Поздняя латинская поэзия

Быструю я перешел с туманным течением Наву
И, подивившись стенам обновленным у старого Винка, [103] Ст. 1. Нава — Наэ, небольшой приток Рейна, параллельный Мозелю. Винк лежит у впадения Навы в Рейн; укрепления этого важного стратегического пункта были обновлены Юлианом в 359 г. Здесь была одержана римская победа над батавскими мятежниками в 71 г. (Тацит, «История», IV, 70).
Где в отдаленные дни уподобилась Галлия Каннам
И по равнине лежат, не оплаканы, бедные толпы, —
5 Дальше пустынным путем иду по лесным бездорожьям,
Где никакого следа не видно труда человека,
Через сухой прохожу, окруженный жаждущим полем Думнис,
Таверны, омытые вечным потоком, и земли,
Что поселенцам сарматским [104] Ст. 9. Сарматы с северного берега верхнего Дуная были разбиты Констанцием в 359 г. и поселены в этих местах как военные колонисты. отмерены были недавно,
10 И, наконец, Нойомаг на границе белгов я вижу,
Где Константином божественным славный был выстроен лагерь.
Чище тут воздух в полях, и Феб лучезарным сияньем
В ясном небе уже распростер олимпийский багрянец.
Ты понапрасну сквозь свод перепутанных веток древесных
15 В сумраке зелени ищешь глазами сокрытое небо;
Здесь же солнечный блеск и свет золотистый эфира
В вольном дыхании дня очам предстает без помехи.
Ласковых этих картин созерцанье напомнило живо
Мне Бурдигалу родную с ее изысканной жизнью:
20 Крыши домов, вознесенных над кручей прибрежных обрывов,
И виноград на зеленых холмах, и приятные воды
С тихим журчаньем внизу под ногами текущей Мозеллы.

Здравствуй, река, что отрадна полям, поселянам отрадна!
Городом, власти достойным, [105] Ст. 24. Городом, власти достойным — Треверами, императорской резиденцией в Галлии. тебе обязаны белги;
25 Ты по окрестным холмам виноград возрастила душистый,
А берега повсюду травой покрыла зеленой.
Ты, словно море, несешь корабли, покато струишься,
Словно поток, и озерам подобна зеркальною глубью;
Трепетом струй на ходу могла бы с ручьем ты равняться,
30 Влагой своей питьевой побеждаешь холодный источник.
Всем ты владеешь одна, что в ключе есть, в реке и в потоке,
В озере, в море с двойным приливом его и отливом.
Плавно ты воды несешь, не смущаясь ни шелестом ветра,
Не разбивая струи у преграды подводного камня;
35 Не заставляют тебя ускорять до стремнины теченье
Мели, и нет посреди на тебе преграждающей путь твой
Суши нигде: справедливо рекой настоящей зовешься, —
Так не бывает, когда рассекает течение остров.
Два есть пути по тебе: когда попутным теченьем
40 Лодку несет по взбиваемым быстрыми веслами струям
Или когда с прибрежной тропы в неослабном напоре
Тянут плечи гребцов канат, привязанный к мачтам.
Сколько ты раз удивлялась сама, как извилисто русло,
И упрекала себя за то, что течешь непоспешно!
Берег не кроешь ты свой тростником, порождением тины,
Не заливаешь, ленясь, берега безобразною грязью:
Посуху можно вплотную к воде подойти человеку.

Лейся, река, рассевай по песку фригийские зерна, [106] Ст. 48. Фригийские зерна — белый с красным мрамор из Малой Азии.
Свой устилая просторный чертог пестромраморным полом:
50 Я ни во что не ценю людские доход и богатство,
Но неустанно дивлюсь роскошным твореньям природы,
Чья не грозит нищетою потомкам веселая щедрость.
Твердые здесь покрывают пески увлажненную землю,
Не сохраняют следы шагов отпечаток обычный.
55 Глазу до самого дна доступна стеклянная влага:
Тайн никаких не хранишь ты, река, — как воздух живящий,
Если открыт кругозор, раскрывается ясному взгляду,
И не мешает смотреть в пространство ласкающий ветер, —
Так, устремивши глаза в подводную глубь, далеко мы
60 Видим, и тайны глубин сокровенные все нам открыты
Там, где медлителен ток и течение влаги прозрачной
Образы видеть дает, что рассеяны в свете небесном:
Как бороздится песок от медлительных струек теченья,
Как по зеленому дну, наклонившись, трепещут травинки
65 Возле бьющих ключей, потревожены влагой дрожащей;
Мечутся стебли травы; то мелькнет, то закроется снова
Камешек; зеленью мха оттеняется гравий подводный.
Схожий вид берегов знаком каледонским британцам [107] Ст. 68. Каледония — Шотландия; британский жемчуг был распространен в Риме, хотя ценился ниже восточного.
В час, как отлив обнажит зеленые травы морские,
70 Алый коралл и белеющий перл, порожденье моллюска,
Людям столь дорогой, и когда из богатой пучины,
Кажется, бусы блестят, подобные нашим уборам.
Именно так под приветливой влагою мирной Мозеллы
Сквозь пестроту травы мерцает круглая галька.

75 Глаз, без того напряженный, томят все время мельканьем
Рыбки: играя, они проносятся стаей проворной;
Но перечислить, какие они, как плавают косо,
Как теснятся толпой навстречу речному теченью,
По именам их назвать, перебрав неисчетное племя, —
80 Этого мне не дано, и сам не допустит великий
Бог, [108] Ст. 80–81. Великий бог — Нептун. трезубцем своим блюдущий вторую стихию.
Ты, на речных берегах живущая, ты мне, Наяда,
Порасскажи о стадах чешуйчатых и перечисли
Стаи пловцов в прозрачной струе реки темно-синей.
85 Между травой над песком голован чешуею сверкает —
Тот, чья нежная плоть, вся в косточках тонких и колких,
Шесть часов пролежав, уже для стола не годится;
Тут же видна и форель со спинкою в крапинках красных,
Тут и голец, никому чешуей не опасный, и умбра,
90 В быстром движенье своем от людского скользящая глаза;
И бородатый карась, по извилистым руслам Сарава
Выплывший мимо шести раздробляющих устье утесов
В ширь именитой реки, где, усталому после теснины,
Плавать привольно ему, наслаждаясь размашистым бегом, —
95 Он, который на вкус бывает чем старше, тем лучше,
В позднюю пору хвалимый живей, чем в цветущую пору.
Не обойду и тебя, лосось красноватый с блестящим
Телом! широким хвостом вразброд рассыпая удары,
Ты из пучины речной поднимаешь высокие волны,
100 Скрытым вздымая толчком поверхность спокойную влаги.
В панцирь ты грудь облачил чешуйчатый, спереди гладок,
Вкусное блюдо всегда обещаешь роскошному пиру,
Можно тебя сохранять очень долгое время без порчи;
Пятнами лоб твой пестрит, изгибается длинное тело,
105 Нижняя часть живота содрогается складками жира.
Здесь же, минога, и ты, дитя двуименного Истра, [109] Ст. 106. Двуименный Истр — Дунай, в нижнем течении именовавшийся Истром, а в верхнем — Данувием.
Где иллирийцы тебя уловляют по пенному следу:
В заводи к нам ты плывешь, чтоб широким потокам Мозеллы
Не привелось потерять столь известных повсюду питомцев.
110 В сколько цветов расписала тебя природа! Вся сверху
В черных точках спина, окруженных желтой каймою,
Гладкий хребет обведен темно-синею краской повсюду;
Ты непомерно толста до средины тела, но дальше
Вплоть до хвоста на тебе лишь сухая шершавая кожа.
115 Окунь, услада стола, и тебя пропустить не могу я:
Ты между рыбой речной достоин с морскою сравниться,
Можешь поспорить один ты с пурпурною даже барвеной;
Вкус у тебя неплохой, и в теле мясистые части
Пласт к пласту прилегли, разделяемы острою костью.
120 Здесь же гнездится и та, у которой, как на смех, людское
Имя, — Луция-щука, гроза плаксивых лягушек,
Прячась в тени камышей, в темнеющих илом затонах:
Вот кто избранником знатных пиров никогда не бывает,
А наполняет, варясь, кабаки своей дымною вонью!
125 Кто здесь не видел зеленых линей, утеху народа,
Или не знает уклейку, для удочек детских добычу,
Или плотву, что шипит на огне, угощенье для черни,
Или тебя, наконец, сарион, межеумок по виду,
Уж не форель, но еще не лосось, меж обоими средний,
130 На полпути своей жизни подхваченный снастью рыбацкой?
Да и тебя среди стай речных неизбежно, конечно,
Надо, гольчак, помянуть: ты двух пядей без дюйма, не больше,
Толстый, округлый, тугой, с икрою наполненным брюхом,
Длинную бороду ты распустил, усачу подражая.
135 Дальше твоя череда, сом огромный, скотина морская,
Весь словно маслом актейским [110] Ст. 136. Маслом актейским — т. е. аттическим, из олив самой Афины. покрыт: тебя за дельфина
Счесть я морского готов — точно так ты, громадный, ныряешь
В заводях, еле свое распрямляя длинное тело,
Тесно которому в узком русле меж подводной травою.
140 Если ж ты движешься вверх по реке величаво, дивятся
Все на тебя берега зеленые, синяя стая
Рыб и прозрачные воды: волна рассекается грудью,
И, разделившись, бегут до самого берега струйки.
Так иногда в пучине Атлантики пригнанный ветром
145 Или же сам по себе приплывший к окраинам суши
Кит вздымает прибрежный прилив, поднимаются волны
Кверху, и горы вокруг боятся понизиться ростом.
Этот, однако же, кит нашей тихой Мозеллы, далекий
От бушеванья, великий почет реке доставляет. [111] Ст. 85–149. Не все из рыб, перечисляемых Авсонием, поддаются точному отождествлению. Сарион (промежуточная разновидность между форелью и лососем) ныне в особый вид не выделяется; упоминаемый Авсонием сом ныне в Мозеле не водится. Менее знаменита стала барвена («тригла», «мулл», краснобородка), морская рыба, ценившаяся античными гастрономами, и выше стал цениться вкус щуки .