Данте Алигьери - Мастера русского стихотворного перевода. Том 1

День ясен; отрадная тишь над волной;
Суда и матросы вкушают покой;
Живой ветерок в парусах не играет,
И киль без движенья в воде отдыхает.

Свирепый Ингкапский не пенится риф:
Его покрывает волною прилив;
И там, среди вод безмятежного лона,
Не слышно теперь колокольного звона.

Был в Абербротоке почтенный аббат;
В том месте, где скал возвышается ряд,
Он колокол с бочкой поставил плавучий,
Чтоб в бурю звонил он средь бездны кипучей.

И если прилив те утесы скрывал,
То звон колокольный пловцов извещал:
Тогда они знали, что риф недалеко —
И чтили игумена Абербротока.

Луч солнца в величии пышном своем
Сверкает, и всё веселится при нем;
И птицы морские, купаясь, ныряют
И криками радость свою выражают.

А колокол с бочкой вдали между скал
Чуть видною черною точкой мелькал.
Разбойник, сэр Ральф, стал на деке высоком
И смотрит на скалы внимательным оком.

Дыханье весны его сердце живит,
И весел он духом, поет и свистит,
И вдруг улыбнулся при мысли потешной;
Но радость разбойника — умысел грешный.

И крикнул он буйной ватаге своей:
«Ребята! спустите мне лодку скорей
И к рифу меня притяните канатом:
Я славную штуку сыграю с аббатом».

Вот спущена лодка, за весла гребцы —
И к страшному рифу плывут удальцы;
Сэр Ральф приподнялся, повис над водою
И колокол срезал могучей рукою.

С глухим клокотаньем на дно он упал;
И с хохотом злобным разбойник сказал:
«Теперь, кто вперед не услышит набата, —
Не станет хвалить добродетель аббата».

Сэр Ральф возвратился к своим удальцам;
Он долго скитался по разным морям;
С богатой добычей, с бесчестного лова,
Веселый плывет он в Шотландию снова.

На синие волны спустился туман,
В нем солнце померкло — и вдруг ураган
Завыл и весь день бушевал на просторе;
Но к ночи он стих — успокоилось море.

Сэр Ральф озирает свой путь; но вдали
Покрыто всё тьмой, и не видно земли.
«Вот только бы месяц взошел поскорее, —
Сказал он, — тогда поплывем мы вернее».

«Не близко ли берег? — спросил рулевой: —
Мне слышится волн отдаленный прибой».
Нахмурился Ральф и подумал невольно:
Теперь пригодился бы звон колокольный.

Но звона не слышно, лишь бездна кипит;
Фрегат по стремленью без ветра летит —
И вдруг затрещал он, и мачты упали,
И рифы Ингкапа пираты узнали.

Час кары злодею теперь настает;
В отчаяньи страшном себя он клянет;
Удар за ударом корму разбивает, —
В пучине кипучей пират утопает.

И в миг неизбежной погибели он
Услышал из бездны таинственный звон,
Как будто бы дьяволы, встретив пирата,
Ударили в колокол вещий аббата!..

«Как грустно ты главу склонил,
Эдвард! Эдвард!
Как грустно ты главу склонил,
И как твой меч красён! — О!»
— «Я сокола мечом убил,
Матерь! матерь!
Я сокола мечом убил;
Такого нет, как он! — О!»

«Не сокол меч окровенил,
Эдвард! Эдвард!
Не сокол меч окровенил,
Не тем ты сокрушен. — О!»
— «Коня я своего убил,
Матерь! матерь!
Коня я своего убил,
А верный конь был он! — О!»

«Твой конь уже был стар и хил,
Эдвард! Эдвард!
Твой конь уже был стар и хил,
О чем бы так тужить? — О!»
— «Отца я своего убил,
Матерь! матерь!
Отца я своего убил:
Мне горько, горько жить! — О!»

«И чем теперь, скажи же мне,
Эдвард! Эдвард!
И чем теперь, скажи же мне,
Искупишь грех ты свой? — О!»
— «Скитаться буду по земле.
Матерь! матерь!
Скитаться буду по земле,
Покину край родной! — О!»

«И кем же будет сохранен,
Эдвард! Эдвард!
И кем же будет сохранен
Здесь твой богатый дом? — О!»
— «Опустевай и рушись он,
Матерь! матерь!
Опустевай и рушись он!
Уж не бывать мне в нем. — О!»

«И с кем же ты оставишь тут,
Эдвард! Эдвард!
И с кем же ты оставишь тут
Жену, детей своих? — О!»
— «Пусть пó миру они пойдут,
Матерь! матерь!
Пусть пó миру они пойдут;
Навек покину их. — О!»

«А мне, в замену всех утрат,
Эдвард! Эдвард!
А мне, в замену всех утрат,
Что даст любовь твоя? — О!»
— «Проклятие тебе и ад,
Матерь! матерь!
Проклятие тебе и ад!
Тебя послушал я! — О!»

Красив Бригнала брег крутой,
И зелен лес кругом;
Цветы над быстрою рекой
Раскинуты ковром.

Вдоль замка Дальтон на коне
Я ехал не спеша;
Навстречу пела с башни мне
Красавица-душа:

«Красив Бригнала брег крутой,
И зелен лес кругом;
Мне с другом там приют лесной
Милей, чем царский дом».

«Ты хочешь, дева, быть моей,
Забыть свой род и сан;
Но прежде разгадать сумей,
Какой мне жребий дан.

И если скажешь мне, любя,
Загадки слово ты, —
Приму в дубраве я тебя
Царицей красоты».

Она поет: «Свеж брег крутой,
И зелен лес кругом;
Мне с другом там приют лесной
Милей, чем царский дом.

Со звонким рогом в кушаке
Ты скачешь чрез поля;
Ты, знать, в дубраве на реке
Лесничий короля?»

«Лесничий зоркий короля
В свой рог трубит с утра;
Но как покрыта мглой земля,
То мнé трубить пора».

Она поет: «Свеж брег крутой,
И зелен лес кругом,
Хочу царицею лесной
Жить с другом там вдвоем.

На быстроногом рысаке,
Как ратник, ты готов,
С мечом в ножнах, с ружьем в руке,
На барабанный зов».

«Нейду на барабанный зов,
Нейду на трубный звук;
Но как зовут нас крики сов,
Мы все готовы вдруг.

И свеж Бригнала брег крутой,
И зелен лес кругом,
Но деве смелой лишь со мной
Царить в лесу моем.

О дева! друг недобрый я!
Глухих пустынь жилец;
Безвестна будет жизнь моя,
Безвестен мой конец!

Как мы сойдемся, гости тьмы,
То должно нам, поверь,
Забыть, чтó прежде были мы,
Забыть, чтó мы теперь».

Но свеж Бригнала брег крутой,
И зелен лес кругом,
И пышно блещут над рекой
Цветы живым ковром.

Пойми любовь! Ищи во взорах милой
Небесных благ, а не земных страстей,
Чтобы святой душа окрепла силой
И не погас бы луч звезды твоей!