Ирина Ефимова - Рисунок с уменьшением на тридцать лет

То ли дело вышло однажды с остатком консервированной сардины из банки, вскрытой два дня назад! Немного посомневавшись в правомерности такого предложения, хозяйка отважилась положить кусочек недоеденной сардины не самого высшего сорта в кошачью миску. Войдя в кухню и снова предвидя какую-нибудь пакость вроде трудно жующегося свежего сырого мяса, Сонька медленно приблизилась

к миске № 1 и, ничего там не обнаружив, недоверчиво подкралась к миске № 2, где лежал бурый кусочек переработанной, давно потерявшей первоначальный облик рыбки. Понюхав, киса заметно оживилась и вдруг принялась с давно ненаблюдаемым энтузиазмом уничтожать сомнительную пищу, да с таким аппетитом и с таким вдохновеньем, что оставалось только радоваться и надеяться на благополучный исход. Кусочек был, слава богу, невелик, она быстро его уплела и, по дороге интенсивно облизываясь вправо-влево, отправилась в комнату на свое любимое место – на лежащий на кушетке ввосьмеро сложенный плед, мягкий и натуральный, а взобравшись на него, принялась с таким просветленным видом, с такой тщательностью умываться (тщательность впрямую зависит от полученного удовольствия от трапезы), иногда прерываясь и глядя влажным взором вдаль, что было понятно – это один из самых благостных моментов ее жизни.

Проблематичные отношения с мясом – не единственная и не самая главная проблема в жизни кошки Сони. Несмотря на то, что за шестнадцать с половиной лет пребывания в доме безмерно любящих ее хозяев кошку никогда никто не обидел (ей прощается абсолютно все – кучки на белом ковре, которые она стала класть уже в зрелом возрасте, до этого ни-ни, недоедание хороших продуктов, которые приходится спускать в канализацию. Что еще? Да вроде больше и прощать-то нечего…), никто не тронул ее пальцем, не повысил голос, – несмотря на все это, она чрезвычайно пуглива.

Не приведи господи уронить кастрюлю на пол или громко чихнуть – бежит, бедная, без оглядки, даже если источником шума явилась хорошо знакомая и, можно сказать, горячо любимая старшая хозяйка. А уж если на улице раздался отдаленный раскат грома (о сильных ударах и говорить нечего), бедняжка забивается в душное пространство шкафа-купе, где в невообразимой тесноте живут пальто всех сезонов всех домочадцев, а в темноте напольной зоны покоится редко надеваемая обувь.

Услышав сигналы домофона, пушистая краля трусит – на всякий случай, мало ли что – в укрытие, а потом из-за угла любопытствует, кто же пожаловал, всегда имея в поле зрения пути отступления за кровать или диван. И если, не дай бог, пожаловал некто очень высокий, очень худой и очень образованный, однажды (давно) напугавший ее громким неласковым баритоном, да еще, не подозревая роковых последствий, потопавший на нее – вроде бы в шутку – длинными ногами, она скрывается столько часов, сколько длится его присутствие в доме, горюя в засаде о пропащем вечере. За это некто на нее в вечной обиде, потому что кошка не хочет его знать до конца века (сам виноват). Но самое обидное, самое несправедливое, что ее нерасположение распространилось на ту, которая спасла ее когда-то от гибели или недолгого бездомного существования на земле, купив, как уже было сказано, у бабки, промышлявшей продажей брошенных животных, и доставив месячное чудо в фунтике из газеты домой. На ту, которая была всегда ею любима и желанна! Не может простить своей спасительнице, что она связала свою жизнь с тем эрудитом, который однажды повысил свой бархатный голос и громко затопал худыми ногами, не ведая, что творит и что последствия будут необратимы.

Однако некто, навсегда снискавший ее нерасположение, – еще не самый опасный враг кошки Сони. Больше всего на свете она терпеть не может маленьких детей. Маленький ребенок – враг номер один!

Стоит милому соседскому малышу вбежать с последними новостями дня в квартиру, кошка в панике протискивается в узкую щель между стеной и диваном, а будучи во время тщательного обыска визуально обнаруженной, в дикой панике бросается наутек и прячется более надежно в тесном пространстве под письменным столом, где даже худенький малыш не в состоянии ее хотя бы увидеть. Малыш живет на свете уже четыре года, но так ни разу не увидел нашу красавицу, хотя находится в вечном поиске. « Почему она прячется от меня? Я ведь хороший », – сказал однажды горестно малыш, но как ему объяснить необъяснимое?

Когда однажды в гостях была маленькая девочка по имени Сонечка, еще не умевшая ходить, кошка Сонька забралась на телевизор и, сверкая глазами, стала делать прицельные колебания туловищем для броска на тёзку – ползущего по ковру ребенка (не за мышь ли приняла девочку?). Пресекли, не дали хищнице поживиться. Пришлось охотнице быстрее спрятаться как можно дальше от соблазна…

Сонечка любит медитировать в корзинке. Сначала была китайская корзинка – цилиндр, немного расширяющийся кверху, то есть собственно не цилиндр, а перевернутый конус, небольшого диаметра, ладной высоты, – подаренная хозяевам китайским культурным атташе. Она стояла на подоконнике, и Сонечка, абсолютно без всякого побуждения со стороны хозяев, сначала вступала в нее передними лапами, потом перешагивала через борт задними, затем, покачиваясь из стороны в сторону, утрясала, укладывала хвост и, удобно уложив все члены, подолгу сидела в этом тесном цилиндре-конусе, с большим интересом глядя в окно и вызывая неизбывное умиление хозяев и их гостей.

Но однажды весной хозяйке вздумалось на минуту распахнуть окно (вообще с тех пор как Сонечка поселилась в семье, распахивать окна категорически запрещается – десятый этаж, да даже если б второй…), и пустая корзинка оказалась унесенной весенним ветром на улицу. Виновница происшедшего, по непростительной лени, не выскочила тут же из дома, чтобы отыскать милое кошачьему сердцу вместилище и вернуть его на место. А когда через несколько часов вышла, корзинки, увы, нигде не было. Небось тот счастливчик, что ее нашел, подает в ней фрукты к столу. Или хлеб…

Долгое время кошке не в чем было упорядочивать свои философские мысли, а хозяйка обшаривала полки подходящих магазинов в поисках подходящей корзинки. Но все было не то – или форма, или размер, или высота. Наконец была куплена досадно широкая и недостаточно высокая корзинка ярко– зеленого – зелёнкового – цвета, принесена домой и поставлена на окно. Сонечка отнеслась к ней прохладно, хотя от предложения немного посидеть в ней не отказывалась – не могла сразу обидеть отказом, – но очень быстро выпрыгивала и убегала прочь.

Прошло довольно много времени, и корзинка, стоявшая на окне и тщетно ожидавшая дорогой посетительницы, выгорела на южном солнце и приобрела почти натуральный корзиночный цвет. После этого кошечка стала иногда добровольно в нее запрыгивать и пребывать там, глядя в окно, но все же былой вдохновенной готовности проводить в корзинке много счастливых минут уже не наблюдается…