Антология - Советская поэзия. Том первый

Запела медь, и заплясал огонь,
И черный мрамор дыбится, как конь.
От стольких дел великих голова
Сама кружится тут.
Но прежде чем стихи писать, сперва
Пусть слезы потекут!

Да, для меня неслыханная честь
Поэтом стать, в людских сердцах прочесть
Что чувствуют, чем полнятся сердца,
Без спроса в них войти
И разрушать отважно, до конца
Все злое на пути!

Я мощный мост. Я смелый переход
Из прошлых тяжких лет в грядущий год,
Из тьмы развалин к цветникам весны,
Из увяданья в молодые сны,

Из смерти в жизнь, от рабства к мятежу.
Вы знаете, как честно я служу.
Что мне угрозы гор и ярость рек!
Мне Ленин стал учителем навек.

Как дивы, что уперлись в грудь земли,
Быки мои стальные приросли
К породе горной, к зубьям древних скал.
Поэт еще и слов не отыскал,
Чтоб описать напор народных сил,
Который эту стройку возносил.
О, как стучали юные сердца,
Пока я был отстроен до конца!

За мной века, но вечность предо мной.
Веду я битву с тяжестью земной.
Все люди, что сейчас по мне пройдут,
Узнают радость, счастье обретут.
Всем, кто достоин счастья, путь открыт.
Всем, кто пылает страстью, путь открыт,
Всем, кто с любимой нежно говорит,
Чья речь, как море пенное, бурлит.

Весна и осень разом — вот мой путь.
И свадьба с нежным сазом — вот мой путь
Советские народы с первых дней
Меня сложили, чтобы стать сильней,
И миновали пропасти в горах,
И разобщенность разбивали в прах.
И был их труд началом всех начал,
Основу изобилья означал.

И все, кто жаждет завтрашнего дня,
Меня построят и пройдут меня.
Все, что свернут с великого пути,
Должны шипы взамен цветов найти.
Быть другом человеку — вот мой путь.
Служить на совесть веку — вот мой путь.
По мне пройдут в крутые времена
Материки, народы, племена.
Тот современник в дальней стороне,
Что юн еще, — и он пройдет по мне!

Я выстроен навечно, навсегда —
Мост Власти, мост народного труда.

Смех твой, звенящий в моих ушах,
Если б ты знала, на что похож, —
Это на маковых лепестках
Передрассветных росинок дрожь.

Смех твой как вспугнутый ветерок,
Лепет весеннего утра в нем.
Губы твои, как звездный цветок,
Холодноватым манят огнем.

Этот смеющийся нежный рот
Видеть хотя бы издалека!
Смех твой дразнящий меня зовет
И ускользает, как облака.

Птица, летящая в высоту,
Проблеск луны средь талых ветвей —
Смех твой дает стихам остроту,
Делает чувства мои ясней.

День наступает счастливый мой,
Снова приходит весна тогда,
Молнии мечутся над головой,
И, торжествуя, течет вода.

Мир — это вечно цветущий сад,
Плеск и движенье, трепет и шум.
Жаль мне того, кто жизни не рад,
Кто не смеется и кто угрюм.

Дождь идет —
это капель восторженный пляс
Он пригоршней жемчужин швыряется в нас.
Две угрюмые тучи сшибаются лбом —
В небе молнии блещут и грохает гром.

Птицы спрятаться в гнезда свои норовят,
Водосточные трубы гудят и бурлят.
Молний просверк мгновенный — и вспышка и тьма.
Люди кто в подворотне, кто скрылся в дома.
Но, глядите, малыш не боится дождя,
Озорник распевает, по лужам идя.

С головою накрывшись промокшим плащом,
Двое юных влюбленных бегут под дождем.
Дождь вовсю припустился, а им все равно, —
Время их наступило, прекрасно оно!
Лей, мой дождь, превратись в полноводный поток,
Чтоб я полное счастье почувствовать мог.
Мне навстречу крученой струею плесни,
Волосами любимой меня захлестни.
Ты спасенье горящих от жажды полей,
Хлынь, неистовый ливень, стремительно лей!
К полосе полоса, лей, мой дождь навесной.
Бормочи что-то в листьях, в купели лесной.
Шлепай дерзко по лужам, как стайка ребят.
Колоти в мою грудь, как в небесный набат.
Одари меня блеском своим огневым,
Дай мне голос, чтоб голосом стал он моим.
Лейся, дождик, повсюду — вблизи и вдали.
Лейся шумно и щедро на благо земли.

Один сердобольный предрайисполкома
По случаю, нам неизвестно какому,
Зачислил когда-то Грицка Мацепуру
В так называемую «номенклатуру».

В районе товарищ номенклатурный
Возглавил сперва комитет физкультурный.
Над списками, планами «бился» ночами
И ездил в какой-то облснаб за мячами…

А первой за выгодный вид физкультуры
Взялась с увлеченьем жена Мацепуры.
Едва лишь рассвет наступает в районе,
Супруга хлопочет на стадионе.

И там, так сказать, совершает «зарядку» —
Поспешно копает за грядкою грядку,
Прикинув, что было бы очень неплохо
Поставить «рекорд» при посеве гороха.

И больше нигде никакой физкультуры…
И ставит начальство доклад Мацепуры:
Представь, мол, подробный отчет исполкому,
Дадим тебе перцу, такому-сякому!..

Стыдили, срамили, журили — и сняли.
Но что ж с Мацепурою делать им дале?
Хоть он и повинен в работе халтурной,
Но все же товарищ он… номенклатурный!

— Иди, — говорят, — возглавляй инкубатор.
Себя прояви как хозяин-новатор! —
И чтоб «подковался», вручили брошюру.
Послали цыплят разводить Мацепуру.

В контору явилась большая фигура —
Солидный директор Грицко Маценура.
Вокруг — аппараты, проводки, приборы…
Яиц из колхоза доставлены горы…

Но странно, однако, что из аппарата
В положенный срок не выходят цыплята.
Не впрок им отличная аппаратура.
Их нет… Хоть высиживай сам Маценура!

А с ферм приезжают в район птицеводы:
— Где птица? Что, дескать, за чудо природы
И едут обратно, ругаясь и споря…
Зато у Грицка на домашнем подворье

Растет птицеферма. Не ферма — картинка!
Добреет, цветет Мацепурова жинка!
Тут в дело вмешалось опять руководство,
Журили всю ночь «короля птицеводства».

И, дав нагоняй за провал и растрату,
Послали директором промкомбината.
— Хотя налицо интерес его шкурный,
Он все же товарищ… номенклатурный!

Мы, видно, его воспитать не сумели…
Пусть, дескать, ошибки исправит на деле!
Продукт комбината — свистки из пластмассы
И, кроме того, кирпичи и колбасы.