Антология - Советская поэзия. Том первый

Ни ахматовской кротости,
Ни цветаевской ярости —
Поначалу от робости,
А позднее от старости.

Не напрасно ли прожито
Столько лет в этой местности?
Кто же все-таки, кто же ты?
Отзовись из безвестности!..

О, как сердце отравлено
Немотой многолетнею!
Что же будет оставлено
В ту минуту последнюю?

Лишь начало мелодии,
Лишь мотив обещания,
Лишь мученье бесплодия,
Лишь позор обнищания.

Лишь тростник заколышется
Тем напевом чуть начатым…
Пусть кому-то послышится,
Как поет он, как плачет он.

Сердцу ненавидеть непривычно,
Сердцу ненавидеть несподручно,
Ненависть глуха, косноязычна.
До чего с тобой, старуха, скучно!

Видишь зорко, да ведь мало толку
В этом зренье хищном и подробном.
В стоге сена выглядишь иголку,
Стены размыкаешь взором злобным.

Ты права, во всем права, но этой
Правотой меня уж не обманешь, —
С ней глаза отвадятся от света,
С ней сама вот-вот старухой станешь.

Надоела. Ох, как надоела.
Колоти хоть в колокол набатный, —
Не услышу. Сердце отболело,
Не проймешь. Отчаливай обратно.

Тот, кто подослал тебя, старуху…
Чтоб о нем ни слова, ни полслова,
Чтоб о нем ни слуху и ни духу.
Знать не знаю. Не было такого.

Не было, и нету, и не будет
Ныне, и по всякий день, и присно.
Даже ненавидеть не принудит,
Даже ненавидеть ненавистно.

И вдруг возникает какой-то напев,
Как шмель неотвязный гудит, ошалев,
Как хмель оплетает, нет сил разорвать,
И волей-неволей откроешь тетрадь.

От счастья внезапного похолодею.
Кто понял, что белым стихом не владею?
Кто бросил мне этот спасательный круг?
Откуда-то рифмы сбегаются вдруг.

Их зря обесславил писатель великий
За то, что бедны, холодны, однолики,
Напрасно охаял он «кровь и любовь»,
И «камень и пламень», и вечное «вновь».

Не эти ль созвучья исполнены смысла,
Как некие сакраментальные числа?
А сколько других, что поддержат их честь!
Он, к счастью, ошибся, — созвучий не счесть.

Навсегда ли погасли глаза
Молодого лихого арата?
И родители ждут и друзья —
И никак не дождутся солдата…

На Украине дружеской — там,
Где окончился путь твой солдатский,
Головою к тувинским хребтам
Ты в могиле покоишься братской.

Город Ровно тебя приютил,
По тебе украинки рыдают.
И венки у солдатских могил
Полыхают и не увядают.

У ограды не вянут цветы,
Имя Родины врезано в камень,
Под которым останешься ты
Навсегда с боевыми дружками.

Ты врага переспорил в бою,
Имя предков навеки прославил.
Охраняем мы славу твою,
Ту, которую внукам оставил.

Пускай хоть в сундуке хранится медь —
На меди зелень с каждым днем заметней
А золото не может потускнеть,
От ржавчины истлеть тысячелетней.
Живой талант всегда идет вперед,
При нем земля ликует и цветет.
И если даже каменные плиты
Ему на грудь живую положить, —
Талант никак нельзя убить, джигиты,
Назло врагам он будет вечно жить!

Навеки проклят тот ушедший строй,
Нет красоты в короне золотой, —
Зачем же ты в своем стихотворенье
Сравнил Аркыт с короной, сверстник мой?

Зеленый шум его ветвистых крон
Живей и чище всяческих корон.
Мой милый край, наш край высокогорный
Из соловьев и листьев сотворен.

И ханы, и цари, и короли
В небытие бесславное ушли,
А ты опять цветешь, благоухая,
Лесная сказка неба и земли.

Ты словно свадьба вешняя, Аркыт,
Ты всем прекрасен и для всех открыт,
Трель соловьев твоих, не умолкая,
В моей душе магически звучит.

Мне по сердцу твой лиственный наряд.
Естественней, чем он, найдешь навряд.
Чужды тебе и золото и пурпур,
Продажный блеск покоев и палат.

Твой утренний стремительный ручей
Журчит, как песня, в памяти моей.
Я не отдам одной зеленой ветки
За одеянья ханов и царей.

Я сроднился с тобой навсегда,
Горный край, где в ущельях туман.
Там шумит молодая вода —
Араван,
Араван,
Араван.

Долго я этой встречи искал,
Тосковал все сильней и сильней
По уступам заоблачных скал,
Как тоскуют по милой своей.

Говорил я с рекой снеговой,
Провожал облаков караван.
Как биение крови живой,
Ты со мной, ты во мне, Араван.

Другом солнца я стал, осмелев,
Усмирял на вершинах буран.
Я твердил твой веселый напев:
Араван,
Араван,
Араван.

По-особому дружим с тобой,
Будто кровный ты мой побратим.
Поразил ты меня чистотой,
Простотой и величьем своим.

Мне б воспеть эти горы хоть раз
И долины, где хлопка ковер,
Так, как Лермонтов славил Кавказ
И Некрасов — российский простор.

С вдохновеньем и силой такой
Петь, как Пушкину было дано,
Каждой мыслью и каждой строкой
Быть с народом своим заодно.

И трудиться, встречая рассвет,
И народные славить дела,
Чтоб нужна твоя песня, поэт,
Словно хлеб, словно хлопок, была.

Знать, что ты помогаешь стихом,
Не напрасно талант тебе дан.
Чтоб звенело и пело кругом —
Араван,
Араван,
Араван.

Я человек простой, друзья мои,
В отаре славы нет моих овец.
Хочу лишь одного: чтоб соловьи
Побольше растревожили сердец.

Богатства не ищу и не коплю.
Перед друзьями я не зазнаюсь.
Но точной рифмы чистый звон люблю
И в этом перед вами признаюсь.

Джида серебрится! Джида серебрится!
Прихожу я к ней весной, чтобы насладиться
Нежным ароматом. О, благоуханье!
Прихожу я к ней весной укрепить дыханье.