Вадим Шефнер - Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения

Автор стал бесплотной тенью,
Незаметностью земной,
Но его изобретенье
Мчится по лесу со мной.

По дорожке над болотом
Еду я на нем чуть свет,
Смазан маслом и тавотом
Памятник-велосипед.

Не поставлю у могилы
Поминальную свечу —
Я ногами что есть силы
Этот памятник кручу.

Он не ищет скучной славы,
Этот памятник стальной, —
Этот памятник в канавы
Часто падает со мной.

С ним весною у тропинок
Мну короткую траву,
С ним осенних паутинок
Ленту финишную рву.

И душа движенью рада,
И просторен белый свет.

Монументов мне не надо —
Мне б создать велосипед.

...И снилось мне, что я ученый,
Что не во сне, а наяву
Я на планете отдаленной
В ином созвездии живу.

И по ночам, раздвинув стену,
Слежу, наморщив мудрый лоб,
За дальней Солнечной системой
В сверхдальнозоркий телескоп.

И вижу в дивном приближенье
Сквозь галактический туман
Венеры скромные селенья,
Каналы мирных марсиан.

Но до восхода, до рассвета,
Который день, который год,
Земля — военная планета —
Душе покоя не дает.

Из бездны мировой вторженья
Не ждут земные племена, —
Но мощь их всевооруженья
Так ослепительно видна!

И к сердцу подступает жалость.
Я стар. Я знаю лучше их,
Чем это иногда кончалось
В иных системах мировых.

Мы живем на крыше Земли,
Мы живем на зеленом куполе.
Далеко мы в глубь не ушли —
Только сверху землю ощупали.

Из вулканов едкой золой
Обдает нас ее котельная;
Весь наш древний культурный слой —
Для нее лишь белье нательное.

А быть может, горы и лес,
Города и наше величество —
Упаковка иных чудес,
Оболочка тайны космической?

Снимая тела и конечности,
И лица недобрых и добрых,
У всепобеждающей вечности
Мгновенья ворует фотограф.

Ты здесь посерьезнел, осунулся,
Но там, словно в утренней дымке,
Живешь в нескончаемой юности
На тихо тускнеющем снимке.

Там белою магией магния,
Короткою вспышкой слепою
Ты явлен из времени давнего
На очную ставку с собою.

Вглядись почестней и попристальней
В черты отдаленного брата —
Ведь все еще слышится издали
Внезапный щелчок аппарата.

Двери — настежь, песни спеты,
Счетчики отключены,
Все картины, все портреты
Молча сняты со стены.

Выехали все живые,
Мебель вывезли — и весь
Этот дом вручен впервые
Тем, кто прежде жили здесь.

Тем, кто в глубину погоста
Отошли на все века...
(А под краской — метки роста
У дверного косяка...)

В холодке безлюдных комнат
Не осталось их теней,
Но слои обоев помнят
Смены жизней и семей.

Здесь покоя не ищите
В упаковке тишины —
Здесь взрывчаткою событий
Этажи начинены.

Здесь — загадка на загадке,
Свет и тьма, добро и зло...
Бьет мальчишка из рогатки
В запыленное стекло.

Мне сон приснился мрачный,
Мне снилась дичь и чушь,
Мне снилось, будто врач я
И бог еще к тому ж.

Ко мне больные реки
Явились на прием,
Вползли ручьи-калеки
В мой сумеречный дом.

К ногам моим припали,
Чтоб спас я от беды,
От едких химикалий
Ослепшие пруды.

Явились мне на горе
За помощью моей
Тюльпаны плоскогорий
И лилии полей.

Топча мою жилплощадь,
Пришли, внушая страх,
Обугленные рощи
На черных костылях.

Я мучился с больными,
Ничем помочь не мог.
Я видел — горе с ними,
Но я ведь только бог.

И я сказал:
«Идите
Из комнаты моей
И у людей ищите
Защиты от людей».

Природа неслышно уходит от нас.
Уходит, как девочка с праздника взрослых.
Уходит. Никто ей вдогонку не послан.
Стыдливо и молча уходит от нас.

Оставив деревья в садах городских
(Заложников иль соглядатаев тайных?),
Уходит от камня, от взоров людских,
От наших чудес и от строчек похвальных.

Она отступает, покорно-скромна...
А может, мы толком ее и не знали?
А вдруг затаила обиду она
И ждет, что случится неладное с нами?

Чуть что — в наступленье пойдут из пустынь
Ползучие тернии, им не впервые,
И маки на крыши взлетят, и полынь
Вопьется в асфальтовые мостовые.

И в некий не мною назначенный год
В места наших встреч, и трудов, и прощаний
Зеленое воинство леса войдет,
Совиные гнезда неся под плащами.

Преддверия, предчувствия, предзнания...
Еще себя не окрылил Дедал —
А кто-то уж во сне летал заранее
И с высоты Итаку повидал.

Еще и парусов на свете не было,
Но, побеждая древний океан,
Ладья с косоугольниками белыми
Уже вплывала в сны островитян.

Преддверия, предчувствия, предвестия,
Предвиденьем рожденная мечта...
Кому-то внеземные путешествия
Теперь ночами снятся неспроста.

К далеким звездам путь еще не вычислен,
Полна Земля непознанных чудес —
А чьи-то сны со скоростью космической
Уже летят за тридевять небес.

Фараон воздвигал пирамиду,
Приближаясь к преклонным летам.
Пирамиду он строил для виду,
А устроился вовсе не там.

Он гробницу секретную сделал
И с собою не взял ни гроша —
И, легко отделившись от тела,
Рядом с ним поселилась душа.

Он своих повелений не помнит,
Он ушел от войны, от жены,
От парадных раскрашенных комнат
В потаенный чулан тишины.

Он теперь — только мелкая сошка.
Хорошо отдыхать одному.
И душа, как домашняя кошка,
Что-то тихо мурлычет ему.

Что предание говорит?
«Прежде Евы была Лилит».

Прежде Евы Лилит была —
Та, что яблока не рвала.

Не женой была, не женой, —
Стороной прошла, стороной.

Не из глины, не из ребра —
Из рассветного серебра.

Улыбнулась из тростника —
И пропала на все века.