Вадим Шефнер - Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения

Все в раю как будто бы есть,
Да чего-то как будто нет.
Все здесь можно и пить, и есть —
На одно лишь в раю запрет.

Ходит Ева средь райских роз,
Светит яблоко из ветвей.
Прямо с яблони змей-завхоз
Искушающе шепчет ей:

«Слушай, я же не укушу,
Скушай яблочко задарма,
Я в усушку его спишу —
Мы ведь тоже не без ума».

Ева яблоко сорвала —
Затуманился райский дол.
Бог ракеты «небо — земля»
На искомый квадрат навел.

Бог на красные кнопки жмет —
Пламя райские рощи жнет.
Бог на пульте включил реле —
Больше рая нет на земле.

Убегает с Евой Адам —
Дым и пепел по их следам.

У Адама с Евой — семья,
Подрастающие сыновья.

Скот мычит, колосится рожь,
Дремлет Авель, сев на пенек.

Каин в елку втыкает нож —
Тренируется паренек.

Объезжает Адам коней,
Конструирует первый плот.

«А в раю-то было скучней —
Ты помог нам, запретный плод!

А в раю-то было пресней —
Заработанный хлеб — вкусней.

А в раю-то мы спали врозь —
Этот рай — оторви да брось!»

Улетающие журавли
Прокурлыкали над рекой.
Электричка прошла вдали —
И опять на земле покой.

На рыбалке Адам сидит,
Сквозь огонь в темноту глядит.

Кто там плачет в костре ночном,
Косы рыжие разметав?
Кто грустит в тростнике речном,
Шелестит в осенних кустах?

Кто из облака смотрит вниз,
Затмевая красой луну?
Кто из омута смотрит ввысь
И заманивает в глубину?

Никого там, по правде, нет —
Только тени и лунный свет.
Не женой была, не женой, —
Стороной прошла, стороной.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Никогда не придет Лилит,
А забыть себя не велит.

Не пойму — со мною рядом
Или где-то за стеной
Кто-то стуком, мерным ладом
Тихо спорит с тишиной.

Не мое ли сердце это?
Или капли за окном?
Или то звучит планета,
Как блокадный метроном?

Тихий звук почти не слышен,
Вроде бы его и нет,
Но крылом летучей мыши
Машет ночь ему в ответ.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Где-то близко, под удобным
Изголовием моим
Мир тиктакает, как бомба
С механизмом часовым.

Нам снится не то, что хочется нам, —
Нам снится то, что хочется снам.

На нас до сих пор военные сны,
Как пулеметы, наведены.

Они нас вталкивают в поезда,
Везут, не спрашивая куда.

И снятся пожары тем, кто ослеп,
И сытому снится блокадный хлеб.

И те, от кого мы вестей не ждем,
Во сне к нам запросто входят в дом.

Входят друзья довоенных лет,
Не зная, что их на свете нет.

И снаряд, от которого случай спас,
Осколком во сне настигает нас.

И, вздрогнув, мы долго лежим во мгле —
Меж явью и сном, на ничьей земле.

Нас женщины в путь провожают
Порой на года, на года —
И словно заранее знают,
Где нас ожидает беда.

Негромкие их наставленья,
Улыбки встревоженных лиц
За нами летят в отдаленье,
Как стая невидимых птиц.

Где помощи нет ниоткуда,
Где ждет нас последняя тьма —
Порой совершается чудо:
Опасность уходит сама.

Она за крутым поворотом
Скрывается, нас не губя, —
Как будто вспугнул ее кто-то
Иль принял ее на себя.

И снова ночные скрижали
Струят утешительный свет.
А тех, кто нас в путь провожали,
Быть может, в живых уже нет.

Путь капли по стеклу и путь огня в лесу,
Путь падающих звезд в душе своей несу,
Путь горного ручья, бегущего к реке,
И тихий путь слезы, скользящей по щеке.

Путь пули и пчелы несу в душе своей,
Пути ушедших лет, пути грядущих дней;
Шаги чужих невзгод и радостей чужих
Вплетаются в мой шаг, и не уйти от них.

Пусть тысячи путей вторгаются в мой путь,
Но если бы я смог минувшее вернуть,
Его б я выбрал вновь — неверный, непрямой:
Он мой последний путь и первопуток мой.

Навек закрыв собой материки и воды,
Глядит небесный свод на все земные своды,
А солнца луч скользит, нетороплив и нежащ,
Над сводами мостов, дворцов, бомбоубежищ.

Висит небесный свод, как и во время оно,
Над сводами аллей — пристанищем влюбленных,
Над сводами церквей, высоко вознесенных,
Над сводами цехов, над сводами законов.

Пусть тать отбудет срок, покинет свод темницы,
Пусть Лазарь, воскресясь, покинет свод гробницы,
Пусть Нестор кончит труд под сводом кельи тесной, —
И вновь над ними свод, на этот раз — небесный.

Последний, вечный свод над ними и над нами,
На миллиарды лет пронизанный мирами.
Метну в его простор фотонную ракету —
Но нет пределов тьме и нет пределов свету.

О, как мне разглядеть неясный лик природы?
Куда ни погляжу — повсюду своды, своды...
И даже свод небес разгадке не поможет:
Ведь это тоже свод, — а дальше, дальше что же?

Статистика, строгая муза,
Ты реешь над каждой судьбой.
Ничто для тебя не обуза,
Никто не обижен тобой.

Не всматриваешься ты в лица
И в душу не лезешь, — а все ж
Для каждой людской единицы
В таблицах ты место найдешь.

В рядах твоей жесткой цифири,
В подсчеты и сводки включен,
Живу я, единственный в мире,
Но имя мое — легион.

Умру — и меня понемногу
Забудут друзья и родня.
Статистика, муза Итогов,
Лишь ты не забудешь меня!

В простор без конца и границы,
Бессмертной дорогой живых
Шагает моя единица
В дивизиях чисел твоих.

Уже не помнят Лядумега,
Уже забыли наповал.
А как он бегал! Как он бегал!
Какую скорость выдавал!

Растут рекорды понемножку,
И, новой силою полны,
По тем же гаревым дорожкам
Другие мчатся бегуны.

Бегут спортсмены молодые,
Легки, как ветер на лугу, —
Себе медали золотые
Они чеканят на бегу.