Александр Ермаков Зильдукпых - Манна

«Но скажи, зачем всего так много,
Если есть гостям ты запретил?»
«Не беда, лишь свистну и в дороге
Мой лесной надёжный крепкий тыл.
Запущу волков большую стаю,
Львы, медведи, тигры – все придут.
Кушают они, я наблюдаю.
Нравится мне, как они жуют.
Но сегодня ведьмы, вурдалаки
И вампиры тоже будут здесь
Веселиться, кушать кулебяку,
И шаман тюленя будет есть.
Даже если гостя не бывает,
Я совсем не буду горевать,
Ведь моя еда не пропадает,
Будет так нетронутой стоять.
Но ещё так не было ни разу,
Чтоб сюда никто не приходил». —
Он мигнул своим лукавым глазом,
Заклинанье тихо пробасил…

Снова декорации сменились.
В шумном грязном зале гвалт стоял.
Пьяные ругались, матерились,
И табачный дым дышать мешал.
Были здесь небритые пираты,
Кружки с ромом поднимали вверх,
В треуголках старые солдаты
Пили за семь футов и успех.
Всё тряслось от песенного грома,
Были неразборчивы слова.
На столе в огромной луже рома
Пела Емельяна голова.
Пугачёв икнул и крикнул пьяный:
«Ром отличный! Как растормошил!»
Взял зубами ковшик деревянный
И его в два счёта осушил.
Ром отличный быстро и неровно
Ручейком из шеи вытекал,
И вокруг смеялись безусловно,
Стол пиратов громко хохотал.
Головы пиратские летали,
Это был невиданный мираж,
И в дыму как призраки мелькали,
Кто ходил не раз на абордаж,
Тормошил фрегаты, каравеллы,
Трюмы с золотишком в сундуках,
Но звезда фортуны потускнела —
Потеряли головы в боях…

Дьявол снова тихо буркнул что – то
И картина поменялась вмиг.
В спальне убирались, шла работа,
Наводили ведьмы лоск и шик.
Мягкие подушки набивали,
Поджигали свечи, фимиам,
Музыканты пальцы разминали,
И цветы стояли тут и там.
«Ну и как здесь? Как вам ваше ложе?
Рановато всё – таки мы тут.
Не дрожите, Людочка, не гоже.
Ну ещё немного – пять минут.
А хотите увидать наследство? —
Кормчий неожиданно сказал, —
Мою гордость в зале по соседству.
Это оружейный арсенал.
Знаете, чего там только нету!
Яды, копья, шпаги и ножи,
Опиум, винтовки, пистолеты…
Все они безумно хороши».

Людочка не слушала, смотрела
Кружевное нижнее бельё
И румянцем розовым горела:
«Неужели это всё моё?»
«Да, душа моя, все три комода —
Пинюары, трусики, чулки…
Выбирай, какая сейчас мода?
Ткани все воздушны и легки.
Здесь трюмо с косметикой Парижа.
Помечтай, Людмила, помечтай.
Вот кальян, а в нём дурман гашиша.
Если есть желанье – налетай!»
«Можно нам по – вашему веленью
К костерку вернуться поскорей,
Чтоб побыть в экстазе предвкушенья,
Покружить ещё среди гостей?»
«Это можно». Через миг их лица
Снова появились у костра.
Гости продолжали всё кружиться,
И гудела мрачная гора.

Ленин с королевой закружились
И, вплетая хохот в общий визг,
К Люциферу вместе обратились,
Исключив непониманья риск:
«Это что и есть ваш ад кровавый?
Где котлы бурлящие и стон?»
«Да, Володя, Люда, здесь вы правы.
Самый страшный и ужасный сон —
Это то, что с вами происходит
Наяву и что произойдёт.
Человек, он сам себя изводит —
Муки ада в жизни создаёт.
Я даю советы, помогаю.
И, вообще – то, много я хочу.
А пока я скуку разгоняю.
Но о чём мечтаю, не скажу».
Людочка к Володе обратилась:
«Если ты не против, отлучусь, —
Голова шотландская крутилась, —
Полечу, с красавчиком крутнусь. —
Ильичу с любовью подмигнула
И сказала. – Только помани».
И к губам Владимира прильнула,
О любви и верности шепнула,
В золотой короне увильнула,
Отражая пламени огни…

Люцифер продолжил: «Планов много.
В двух словах примерно звучит так —
Землю до конца отбить у Бога.
Думаю, ты парень не дурак.
Если ты останешься со мною,
Я тебе поведаю свой план.
Твоё тело будет с головою,
Будешь с привилегией любою,
Будешь там и здесь одной ногою.
И тебе не встретится Каплан.»

Ленин лоб напряг, насторожился:
«Что, не понял? С кем не встречусь я?»
«Успокойся. Я оговорился.
Извини, пожалуйста, меня.
Жизни объективная реальность
Без людей наивна и проста.
Вам вредна создателя нейтральность,
Вы не склонны к счастью без кнута.
И вот в этом я с тобой согласен,
Что народом надо управлять,
Содержать в толпе его и в массе,
За него политику решать.
Дыбы, печи и расстрел опальных,
Виселицы, плахи и котлы —
Это всё у вас в штормах реальных.
Ну а здесь лишь танцы и столы.
Это догма! Ну зачем мне мучить
Тех, кто добровольно стал со мной.
И балы не могут им наскучить.
Это тебе скажет здесь любой.

Есть проблемы. С Богом я сражаюсь,
За клиента днём и ночью бьюсь,
Удержать банкетами стараюсь,
В хитрости и фальши упражняюсь,
Гиперэгоизмом наслаждаюсь.
Я ведь тоже Господа боюсь.
Потому что я за всё отвечу,
За земной и адский беспредел.
Вам же беспокоить себя нечем,
Вы лишь куклы, для писаний мел.
Вот и бьюсь, сражаюсь за клиента,
Создаю условия и быт.
Всё, что хочешь, здесь – вино, конфеты,
Женщины, общенье, сигареты,
Колдовства, алхимии секреты…
Искушенье – главный мой магнит!
И, представь, от грешных нет отбоя.
Страх пред божьим гневом держит тут.
Это я посеял паранойю,
Что страшнее смерти божий суд.
Эти страхи выжить помогают
И держать людей под колпаком.
Глупые, трусливые не знают —
Невозможно наказать добром.
Бог, он добрый. Это вы здесь злые
Во главе, конечно же, со мной,
Хитрецы и сволочи большие.
Знаю всё про вас, я сам такой. —
Засмеялся. Вылетел прозрачный,
Лопнул догмы мыльный пузырёк. —
Страхов я продукт и страсти смачной!
Никогда придумать бы не смог
Разных там химер и людоедов,
Чудищ и кентавров, и сирен,
Динамит, устройство пистолетов —
Всё адриналина прочный плен.
Хорошо, скажу в чём прелесть Ада.
Если ты ленивый, значит мой.
А в Раю пахать, трудиться надо,
Уходить в науку с головой.
Трудоголики – клиенты Рая!
А со мною тот, кто любит лень,
Кто не может жить, не запивая,
Водочкой икорку и пельмень.
Кто добро ленится в жизни сеять,
Тот, кто любит хаос и бардак,
Кто мечты развратные лелеет,
У кого остался в жизни враг.
Таких много, кто со мной для мщенья,
У кого с наганом кобура,
У кого охоты нет стремленья
Развиваться в сторону добра.
Зверь зубастый дремлет в каждом теле,
Ждёт команду, ждёт свой лунный час.
И лиса лежит с ослом в постели,
И гуляют волки среди вас.
А попасть ко мне совсем уж просто.
Не покайся, вот и все дела.
После смерти, сразу же с погоста,
Полный мщенья, будешь у стола.
Видишь, я с тобою откровенен,
Хоть прекрасно знаю – ты не наш.
Ты не любишь водку, благоверен,
Однолюб и к женщинам умерен,
В правоте и в помыслах уверен,
Целей и идей своих ты страж.
Ты не любишь стол, конспекты любишь.
Но на всякий случай показал
Как живу. А вдруг возьмёшь и клюнешь?
Хочешь, я отдам тебе весь зал?
Кабинет там сделаем шикарный,
Будешь под диктовку ты писать».
«Всё ж, товарищ Дьявол, вы коварный.
Я хочу своей тропой шагать».