Николай Огарев - Стихотворения и поэмы

Деревня. Жили в ней исправно;

Но от нее теперь одни

Торчат обугленные пни.

В субботу в ночь оно случилось:

Проснулась баба хлебы печь

И затопила - как водилось

Давно надтреснутую печь.

На крыше вспыхнула coлома,

И, подхватив, пошла вьюга

Носить огонь от дома к дому

С остервенением врага;

И кровли, пламенем объяты,

Треща, обрушилися в хаты.

Со сна вскочили мужики,

Стремглав пустились бабы в страхе

На улицу в одной рубахе,

За ними дети, старики...

Пожар! пожар! скорей! спешите!

Багры давайте, топоры!

Ломать!.. Да где ж их взять - багры?

Воды! вези воды! тушите!..

Крик, беготня, и вопль, и шум;

В беде исчез последний ум;

Хватились бабы за пожитки

Спасать холсты, корыта, нитки...

А по дворам поднялся рев

В огне покинутых коров,

В забытой люльке визг ребячий

Бессильно замер в общем плаче.

Спасенья нет! Толпа глядит,

Оцепенев, как всё горит;

Багровый блеск в мерцаньи длинном

Ложится по снегам пустынным.

Так в пору раннего утра

Я не застал уж ни двора.

Без слов, без дел, без помышлений

Бродили люди, словно тени;

С седою всклоченной косой

Старуха дряхлая сидела

У пепла и ребенка грела,

Мотая глупо головой.

Там, где околица, бывало,

В сугроб закутавшись, дремала,

Спаленный столб печальный вид

Хранил, как старый инвалид.

Но тут (у выезда иль въезда),

В порыве бурного наезда,

Мне повстречался становой,

Приятель закадычный мой.

С пучком приятных увещаний,

По воле ревностных властей

Он торопился для стяжаний

Недовзнесенных податей;

Но тут - хоть в нем душа окрепла

На службе - перед грудой пепла,

Как будто громом поражен,

Велел остановиться он.

Вздохнул, привстал, всплеснул руками

И вновь их опустил... Потом

Уныло щелкнул языком,

И мы разъехались...

6

Полями

Я еду долго. Скучен путь!

Но вот направо повернуть,

И виден лес в тиши глубокой.

Луна мерцает сквозь дерев,

И тени длинные стволов

По снегу стелются. Далеко

В лесную глубь уходит взор;

Уныл и гол холодный бор,

И пусто отголосок смутный

Блуждает в чаще бесприютной.

За этим лесом на горе

Высокий дом стоит, дряхлея.

Я знал его в иной поре!

К нему вела дубов аллея;

Литой решетчатый забор

Каймил его широкий двор,

Шумел прохладой сад столетний

Приют роскошный неги летней.

И было время, каждый день

Из городоз и деревень

Съезжались гости; дверь подъезда

Не умолкала от приезда,

И в дом богатый принимал

Гостей радушный генерал.

Храня времен минувших нравы,

Он жил вельможей и любил

Пиров затейливых забавы;

Свои доходы не щадил

И сотни слуг рядил, как франтов,

Держал собак и музыкантов;

Неистощим был мшистый клад

Душистых вин в его подвалах,

Достойно царственных палат

Сияла роскошь в пышных залах...

И вот к нему со всех сторон

Спешили гости на поклон:

Спешил бедняк, судьбой прижатый,

Искавший милости богатой,

Спешил и тот, кто от него

Не ждал, конечно, ничего,

Но так - лелеял вместо чести

Наклонность к бескорыстной лести,

И среди них торжествовал

Наш, впрочем добрый, генерал.

Он находился ль в убежденья,

Как Цезарь (что известно всем),

Что лучше первым быть в селенья,

Чем где б то ни было ничем;

Иль о покойнице-супруге

Хотел поплакать на досуге

- Соседями не решено.

Известно только, что давно

Он прибыл жить в свое именье

И скорбь легко мог превозмочь:

При нем, ему на утешенье,

Росла единственная дочь.

И он любил ее - насколько

Любить способен человек,

Чей беззаботно-праздный век

Как непрерывный пир летел, - и только!

Он дочь обычно целовал

Поутру, с ложа сна вставая,

Еще - ко сну благословляя;

Как куклу в детстве одевал,

Потом ценою дорогою

Ей гувернантку нанимал,

Чтобы обычной чередою

Учила барышню всему,

Что не полезно никому.

Еще таилася в нем вера,

Что жениха он сыщет ей,

По крайней мере, камергера,

Из важных графов иль князей.

И так он ждал, когда ей минет

Заветный срок - семнадцать лет,

Тогда деревню он покинет

И дочь введет в столичный свет.

Так старый садовод ревниво

В смиренный прячет уголок

Нераспустившийся цветок,

Чтоб после выставить на диво

Во всем пленительном цвету

Волшебных красок красоту.

И срок настал! Незримым ходом,

Подкравшись тихо год за годом,

Пришла пора девичьих грез,

Где дума новая мятется

В головке юной, сердце бьется

И просит счастия и слез,

И грудь младую вздох подъемлет,

И взору снится тайный лик,

И ухо жаждущее внемлет

Любви незнаемый язык,

Иль попросту: пора настала,

Где барышня, окончив класс,

Блеснуть желает в вихре бала,

Красою свежею гордясь.

Благовоспитанной девице

Тогда одно и то же: жить,

Или поклонников влачить

Вослед надменной колеснице

Победоносной красоты;

И эти гордые мечты

Ведут к прямому окончанью,

Чтоб по сердечному желанью

И без дальнейшего греха

Найти скорее жениха.

Отец в восторге умиленья

Обдумал праздник и наряд,

И в день дочернего рожденья

Назначил бал и маскарад.

Ко всем соседям, близким, дальним,

К властям уездных городов

И к лицам меньше подначальным

От генерала послан зов.

Сам губернатор приглашенье

Почел за честь, и было мненье,

Что только архирей спроста

Отрекся близостью поста.

Я был тогда в поре блаженной

Невинных отроческих лет,

А генерал был наш сосед:

К нему нас, помню, неизменно

Возили по воскресным дням;

Привык я к людям и садам,

Но в этот раз меня смущала

Мне чуждая тревога бала.

Оркестр ударил, и тотчас

Все в залу ринулись, теснясь.

И я с подножия колонны,

Как будто в сказочный удел

Внезапным чудом занесенный,

Привстав на цыпочки, глядел.

Все юное воображенье

Прельщало: и толпа людей,

И музыка, и блеск свечей,

И масок пестрое движенье.

Чего тут не было, мой бог!

Паяцы, рыцари, цыганки,

Маркиз напудренный, турчанки

Все нарядилось, кто как мог.

Тут был судья одет матросом,

И скромный стряпчий - казаком,

Тут был исправник с красным носом

Одет индейским петухом;

И даже Дарья Тимофевна,

Годов тяжелый груз забыв,

Какою-то морской царевной

Явилась, плечи обнажив.

Шумело все. Старушки хором

За дочками следили взором,

И старички, очки надев,

Степенно наблюдали дев.

Но вот среди толпы предстала

Сама она, царица бала,

И гул сорвавшихся похвал

По зале дружно пробежал.

В кругу наперсниц суетливых,

Девиц жеманных и болтливых,

Она в безмолвьи тихом шла......