Александр Городницкий - Избранное. Стихи, песни, поэмы

Не зовут нас к себе города,
Не рисует портреты художник.
Тяжелы мы, как наши суда,
И, как наши суда, мы надёжны.
И в шторма, и в полярную ночь
Не кончается наша работа:
Мы любому готовы помочь,
Моряки ледокольного флота.

Не для нас поцелуи подруг
И берёзы на ласковой суше,
Отдыхать нам душой недосуг –
Всё чужие спасаем мы души.
Невозможно, хоть век проживи,
Встретить девушек в наших широтах,
Оттого-то не знают любви
Моряки ледокольного флота.

Но когда закипает у рта
Ледяная студёная ванна
И трещат, как орехи, борта
На зелёных зубах океана, –
В этот день невесёлый и час
Никому умирать неохота, –
И тогда вспоминают про нас,
Моряков ледокольного флота.

По полям многолетнего льда,
Где рассветы туманные мглисты,
На буксирах ведём мы суда,
Словно в связке в горах альпинисты.
И обратно уходим – туда,
Где сигналит о помощи кто-то,
Постоянные пахари льда,
Моряки ледокольного флота.

Мыс Челюскин. Северная точка.
Я стою – у карты ученик.
Впереди – туман морей восточных,
Сзади – азиатский материк.
Здесь земные кончились широты,
Льдин кругом плавучее стекло.
Мыс Челюскин, точка поворота,
Как это сюда нас занесло?
Облаков запутанную гриву
То расчешет ветер, то завёет.
Белый лёд Вилькицкого пролива
Кораблям прохода не даёт.
Друг за другом, по разводьям сложным,
Ускользая от объятий льда,
Как канатоходцы осторожны,
На буксире движутся суда.
Выйдут в напряжении тяжёлом,
Отдохнут немного, попыхтят,
И пойдут гуськом за ледоколом,
Как за взрослой няней детский сад.

Как встарь под чехлами диваны,
Торосы белеют вдали.
Завязаны меридианы
Узлом на затылке Земли.
Пространства и времени пояс
Иной ощутив наяву,
С окном, выходящим на полюс,
Вторую неделю живу.
Сменяются солнце и вьюга,
А к югу от нас, далеки,
Подталкивая друг друга,
Вращаются материки.
Танцуют и ссорятся страны,
Надежд и тревоги полны.
Планета здесь видится странно, –
Как будто бы со стороны.
Как сны беспокойны и редки,
Какая стоит тишина,
Вне чёрной сферической клетки,
В которой тоскует она.

Бюро погоды славьте вы,
Любители невзгод.
Шуршит в проливе Лаптева
Новорождённый лёд.
Воды недвижно стынущей
Густеющая вязь.
Колышутся пластиночки,
Кольчугой становясь.
Зима за нами гонится,
Крадётся за спиной.
Торосов белых конница
Обходит стороной.
Над ледяными вантами
Метели гулкий бег.
Внезапными десантами
Нас атакует снег.
И, подведя сражения
Очередной итог,
Как встарь, из окружения
Идём мы на восток.

Словно вороны, чайки каркают
На пороге злой зимы.
За Печорою – море Карское,
После – устье Колымы.
Мне бы кружечку в руки пенную
Да тараньки тонкий бок…
А птицы все – на юг, а люди все – на юг,
Мы одни лишь – на восток.

Льдина встречная глухо стукнется
За железною стеной.
Острова кругом, как преступники,
Цепью скованы одной.
Лучше с Машкою влез бы в сено я,
Подобрав побольше стог…
А птицы все – на юг, а люди все – на юг,
Мы одни лишь – на восток.

Ох, и дурни мы, ох, и лапти мы,
И куда же это мы?
Море Карское, море Лаптевых,
После – устье Колымы.
Не давайте мне всю вселенную,
Дайте солнце на часок.
А птицы все – на юг, а люди все – на юг,
Мы одни лишь – на восток.

Тепла не ожидаем близкого,
На палубе от стужи звонко.
Закрыли льды пролив Вилькицкого,
Идёт шуга проливом Лонга.
Гремит, ночей полярных вестницей,
Полей ледовых канонада.
Осенних не бывает месяцев
В краю, где нету листопада.
И, означая осень раннюю,
По вечерам над чёрной реей
Горит полярное сияние, –
Огонь, который не согреет.

Ни штормов вам, ни льда, моряки
Экспедиции спецморпроводок.
Снова ваши пути нелегки
В неуютных арктических водах,
Где идти вам и ночи и дни
На восток, в снегопад и туманы.
Стаям птиц перелётных сродни
Перегонных судов караваны.
Стонут глухо речные суда,
В океанской качаются пене,
Чтоб потом разойтись навсегда
На Оби, Енисее и Лене.
Пусть от ваших трудов далеки,
Разводя удивлённо руками,
Моряки вас зовут речниками,
Моряками зовут речники.
Морякам не пройти этих рек,
Где фарватеры узкие мелки,
Речникам на судах этих век
Не бывать в штормовой переделке.
Не хрустеть им у льда на клыках,
Не спасаться от нордовых ветров
С ученической картой в руках
И с обшивкою в пять миллиметров.
Всем прогнозам плохим вопреки,
Вам, забывшим про сон и про отдых,
Я желаю удач, моряки
Экспедиции спецморпроводок.
Пусть минует вас ветровый плач,
Льдов движение – курс не нарушит.
Встреч вам радостных, шумных поддач,
Добрых женщин на ласковой суше.

Колымские хребты
Стоят на берегу.
Их резкие чертыё
На память сберегу.
Подножья их чисты
У Колымы на дне,
Где золото блестит
В холодной глубине.
Под Колымой руда
Желта и зелена,
А в Колыме вода,
Как в море солона.
За двадцать долгих лет,
Как изменился курс,
Вода сменила цвет, –
Остался только вкус.
Меж сушею и льдом,
Минуя устья рек,
Мы медленно идём
На Чаун и Певек.
Колымские хребты
На близком берегу.
Вершины их чисты,
Омытые в снегу.
Пусть туч чехол сырой
От глаз чужих хранит
Мемориальный строй
Их братских пирамид.

Мыс Дежнёва. В пространство канув,
Ушли на север плиты льда.
Здесь двух великих океанов
Соприкасается вода.
Волна холодная литая,
С другою встретившись волной,
Зелёным цветом обрастает,
Как берег позднею весной.
Мыс Дежнёва. Туман и скалы.
Скорее, утро, освети
Край суши, где одним начало,
А для других – конец пути.
На камень водрузила камень
Над глубиною высота.
За снеговыми облаками
Не видно чёрного креста.
Безлюдна Азии граница –
Ни изб, ни дыма от костра.
Навстречу судну с криком птица
Летит из завтра во вчера.
Мыс Дежнёва. Вершина странствий.
До смерти помнить будешь ты
Необозримые пространства
На грани дня и темноты,
Где напрягается упруго
Пролива тёмная рука
И смотрят хмуро друг на друга
Два сумрачных материка.

Огни посёлка Шмидт
Покажет нам Чукотка.
Фонарик задрожит
Встревожено и чётко.
То вдруг мигнёт во мгле,
То вновь его не стало
У суши на крыле,
Опущенном устало.
Мерцает он, далёк,
Зелёным глазом шаря.
Здесь Запад и Восток,
Граница полушарий.
Огней последних дрожь,
Прощание и встреча.
Наглядней не поймёшь,
Что шар земной конечен.
Огни посёлка Шмидт,
В ушедший день дорога,
Где океан шумит
У твёрдого порога,
И рубежи легли,
В сырую тьму одеты,
Двух половин Земли,
И двух начал планеты.