Омар Хайям - Рубайят

Этот свод голубой и таз на нем золотой
Долго будет кружиться еще над земной суетой.
Мы незваные гости, и пришли мы на краткое время,
Вслед кому-то пришли мы, пред кем-то уйдем чередой.

Мир и жизнь, и светил и созвездий движенье
Я сравнил со светильником воображенья.
Мир — лампада, а солнце в нем — лен возожженный,
Мы в нем — тени мятущейся изображенье.

Что пользы миру от того, что в мир внесли меня,
И что он потерял, скажи, как погребли меня?
Ни от кого я никогда ответа не слыхал, —
Зачем родили? И зачем прочь увели меня?

Мир для страданий породил меня.
Печалью жизни отягчил меня.
Ушел я с отвращеньем. И не знаю,
К чему?… Зачем он воплотил меня?

Не знаю тайны я вращенья небосвода,
Лишь за невзгодою меня гнетет невзгода.
Смотрю на жизнь свою и вижу: жизнь — прожита,
Что дальше будет? — тьма, и нет из тьмы исхода.

Коль есть у тебя скакун твой Бурак, способный достигнуть вечных высот,
Не обольщайся тем, что сейчас двухдневное счастье тебе принесет.
Небо — горбатый насильник — не спит, правым оно и неправым грозит:
Сегодня оно разбило кувшин, а завтра и чашу твою разобьет.

Как много нашей крови пролил бессудный этот небосвод,
Цветок ли расцветет, — дохнет он и начисто его сметет.
Ты юноша, не обольщайся цветеньем юности мгновенной,
Повеет стужей и бутоны он нераскрытые убьет.

Насильник небосвод над миром вознесен,
Узла твоих обид, знай, не развяжет он.
Он видит — грудь твоя зияет раной скорби,
Второй его прицел — туда же устремлен.

Будь волен я — зачем мне приходить?
Будь волен я — зачем мне уходить?
Не лучше ль было бы — в руины эти
Не приходить — не уходить, не жить.

Ты, небосвод, не устроил дел моих трудных земных,
Слов от тебя я не слышал ласковых и простых.
Радостно и свободно я не вздохнул ни разу,
Чтоб не открылись тотчас же двери напастей моих.

Небо! Твоими веленьями я не доволен,
Я не достоин оков твоих, слаб я и болен.
Ты благосклонно к безумным и неблагородным?
Так погляди: я безумен, в себе я не волен!

Не убивай меня, небо, в своем опьяненье!
Видишь величье мое и твое униженье!
Из-за моей нищеты и вседневных скорбей
Проклял я сам этой жизни постыдной томленье.

Эй, небосвод неразумный! Хоть властен ты в каждой судьбе
Ты благородным сердцам не помощник в суровой борьбе,
Ты не мужам посылаешь сокровища и жемчуга,
А мужеложцам презренным… Честь же и слава тебе!

Защитник подлых — подлый небосвод —
Свой путь стезей неправедной ведет.
Кто благороден — подл пред ним сегодня,
Кто подл — сегодня благороден тот.

Небо! Что сделал я? Что ты терзаешь меня?
Ты беготне целый день подвергаешь меня.
Город заставишь обегать за черствый кусок,
Грязью за чашку воды обливаешь меня.

Небо! Вечно в сражении ты и в борьбе со мной,
Для других ты бальзам, для меня ж недуг ты злой.
Долгий прожил я век, примириться хотел с тобою,
Все напрасно! Опять на меня ты идешь войной!

Если небо враждою опять не повеет, — не чудо ли?
Не побьет нас камнями, как рассвирепеет, — не чудо ли?
Если кадий [64] Кадий ( кази ) — мусульманский духовный судья, действующий по законам шариата. достоинство, честь на вино променяв,
Банг [65] Банг — род наркотика из конопляных листьев. у нас в медресе не посеет, — не чудо ли?

Если небо враждует со мной, — я готов на бой.
Доброй славы лишен, — я готов на позор любой.
Кубок полон рубиновоцветным пенным вином…
Ты готов ли? Невидимый меч занесен над тобой!

Ты благ мирских не становись рабом,
Связь разорви с судьбой — с добром и злом.
Будь весел в этот миг. Ведь купол звездный —
Он тоже рухнет. Не забудь о том.

Эмиром делает меня, несет мне чашу небосвод,
А завтра, словно с чеснока, с меня и рубище сдерет.
Но не взываю я к нему: «Зачем, о небо, почему?»
Я поседел в ярме забот… О чем скорбеть? Ведь все пройдет.

В саду планет, что круг извечный свой вращают,
Два рода смертных, знай, плоды судьбы вкушают:
Те, кто познал все — и доброе и злое,
И те, кто ни себя, ни дел мирских не знают.

Шепнуло небо тайно мне в минуту вещего прозренья:
«Веленья гневные судьбы, ты думаешь, мои веленья?
Когда бы властно было я во всех деяньях бытия,
Я прекратило бы давно свое бесцельное круженье!»

Не исполняет желаний моих небосвод.
Вести от друга напрасно душа моя ждет.
Светлый Яздан нас дозволенным не одаряет,
Дьявол же и недозволенного не дает.

Ведь эти два-три дня, сужденных для меня,
Промчатся, будто вихрь, пустынный прах гоня.
Но я, пока дышу, не стану пить осадка
Ни дня минувшего, ни будущего дня!

Звездный купол — не кровля покоя сердец,
Не для счастья воздвиг это небо творец.
Смерть в любое мгновение мне угрожает.
В чем же польза творенья? — Ответь наконец!

Отныне горечи вселенной не стану я вкушать,
С вином пунцовым в чаше пенной не стану слез мешать.
Вино зовем мы кровью мира, мир — кровопийца наш,
Неужто кровника — убийцы нам крови не желать?

О мой шах, без певцов и пиров, и без чаши вина
Для меня нетерпима цветущая, в розах, весна
Лучше рая, бессмертья, и гурий, и влаги Кавсара [66] Кавсар ( Ковсар ) — легендарный райский источник, вода в котором слаще сахара и свежее снега.
Сад, и чаша вина, и красавицы песнь, и струна.

Если хочешь покоиться в неге блаженной
И у ног своих мир этот видеть надменный,
Перейди в мою веру, учись у меня, —
Пей вино, но не пей эту горечь вселенной!

Кем, душа моя, ты взращена, в вертограде каком?
Ты, являясь, луну затмеваешь на небе ночном.
Свои лица для пира украшают красавицы мира,
Все пиры на земле ты одна украшаешь лицом!

Как тюльпан, пламеней! До краев свою чашу налей!
И с тюльпаноланитной вино свое в радости пей!
Ибо завтра, быть может, внезапно горбун этот старый,
Превратив тебя в прах, наглумится над перстью твоей.