Омар Хайям - Рубайят

Когда настанет срок и ты расстанешься с душой,
Там — за завесой вечных тайн — увидишь мир иной.
Пей, коль неведомо тебе — откуда ты пришел,
Куда уйдешь потом и что там станется о тобой.

Пей вино, ибо долго проспишь ты в могиле твоей
Без товарищей милых своих и сердечных друзей.
Есть печальная тайна — другим ее не сообщай, —
Что увядший тюльпан не раскроется среди полей.

Пей вино, оно уносит думы о богатстве и нужде,
О семидесяти двух ученьях, что суют свой нос везде.
Эликсир таится в винной чаше. Ты его не избегай!!
Отхлебнув один глоток, забудешь о назойливой беде.

Дай мне вино! Оно одно — души израненной бальзам.
В нем — исцеленье мук любви и утоление слезам.
И дольний прах, где пролился фиал вина, дороже нам,
Чем череп мира — небосвод, и чище, чем родник Замзам.

«О нечестивец! — мне кричат мои враги, — не пей вина!
Вино издревле — веры враг, и в том нам заповедь дана!»
Они открыли мне глаза: когда вино — ислама враг,
Клянусь аллахом, буду пить! Ведь кровь врага разрешена.

С тех пор, как на небе зажглись Луна и светлая Зухра,
Нам — смертным — высшее дано блаженство — пить вино с утра!
Вино кабатчик продает, а сам — глупец — глотка не пьет,
Источник счастья у него; какого ждать еще добра?

Зачем ты мне явил сперва великодушие и милость?
Твое лицо передо мной, как солнце, ласкою лучилось
Так что же этот свет померк и в горе ты меня поверг?
Не знаю — в чем моя вина! Молю — ответь мне: что случилось?

Строителя увидел я, что возводил жилье,
Ногами глину он топтал и унижал ее.
А глина молвила ему: «Полегче! Близок час —
Получит столько же пинков и естество твое!»

Упоите меня! Дайте гроздий мне чистый мак!
Пусть, как яхонт, зардеет янтарь моих желтых щек
А когда я умру, то вином омойте меня,
Из лозы виноградной на гроб напилите досок.

Не допускай, чтобы тоска в груди твоей кипела,
Чтоб о насилии судьбы тобою мысль владела.
Ты пой вино на берегу бегущего ручья,
Пируй, пока земля твое не поглотила тело.

Я пью вино во всякий день беспечно,
Достойно это жизни быстротечной.
Предвечный раньше знал: я буду пить,
Невеждой быть не мог Яздан предвечный.

Показано не пить кому-то, — может быть…
Другому — с кем, когда и сколько чаш делить…
Когда четыре все соблюдены условья,
Мужи разумные, конечно, будут пить.

Когда за круговой вы чашею сидите,
О друге, навсегда ушедшем, вспомяните,
Когда же очередь моя настанет пить,
Вы чашу полную вверх дном переверните.

Вставай! Приступим к чистому вину,
Довольно у печали жить в плену!
Докучный разум оглушим кувшином,
Чтоб он надолго отошел ко сну.

Вхожу я под купол мечети суровый,
Воистину — не для намаза святого.
Здесь коврик украл я… Но он обветшал,
И в доме молитвы явился я снова.

Тень пустую от приманки отличать не всем дано.
Сердце двойственно — к мечети и к вину обращено.
Я всегда с вином и милой, что бы после ни грозило
Лучше ль быть незрелым в келье или зрелым пить вино?

Мир двухдневный ненадежен; жалок преданный ему.
Я избрал вино, веселье, проходя из тьмы во тьму.
Мне твердят: «Прощенье пьянства лишь один дарует бог».
Не дарует! И такого дара — сам я не приму.

Собирай гуляк, где можешь, и на пир свой приглашай.
Шариат, поста основы и намазы нарушай!
Вот святой завет Хайяма: «Пей! Высмеивай святош
И дела добра, где можешь, полной мерой совершай!»

Коль от молитв лицемерных в кабак ты уйдешь, — хорошо,
Если красавицу-пери за кудри возьмешь, — хорошо.
Помни — пока не успела судьба твоей кровью упиться,
Если ты кубок свой кровью кувшина нальешь, — хорошо.

Я, подметавший бородой пороги кабаков,
Простился и с добром и злом великих двух миров.
Пусть оба мира упадут, ты их во мне найдешь.
Когда лежу мертвецки пьян в одном из погребков.

Ты расставляешь западни на всех путях моих,
Грозишь убить, коль попадусь я вдруг в одну из них.
Ты сам ведь ставишь западни! А тех, кто в них попал,
Бунтовщиками ты зовешь и убиваешь их!

Ухожу как бывает — в обители лет.
Ничего постоянного, прочного нет.
Пусть смеется лишь тот, уходящему вслед,
Кто прожить собирается тысячу лет.

Чтоб до седых волос дожить — есть мудростей не мало,
Я смог познать лишь две из них, мне в жизни их хватало,
Уж лучше голодать, чем что попало есть,
И лучше одному, чем вместе с кем попало.