Омар Хайям - Рубайят

Черепок кувшина выше царства, что устроил Джам [13] См. Джамшид . .
Чаша винная отрадней райской пищи Мариам.
Ранним утром вздохи пьяниц для души моей священней
Воплей всех Абу Саида [14] Абу-Саид (Абу-Сеид, Бу-Саид, ум. 1049) — суфийский шейх, автор мистических четверостиший. и молитв, что пел Адхам [15] Адхам Ибрагим (ум. 777) — суфийский шейх. .

Вчера зашел я в лавку гончаров,
Проворны были руки мастеров.
Но не кувшины я духовным взором
Увидел в их руках, а прах отцов.

Говорят, что я пьянствовать вечно готов, — я таков!
Что я ринд [16] Ринд — гуляка, бродяга, кутила; вольный странник; вольнодумец; в персидско-таджикской поэзии — антипод аскета и ханжи. и что идолов чту как богов, — я таков!
Каждый пусть полагает по-своему, спорить не буду.
Знаю лучше их сам про себя, я каков, — я таков!

Доколь из-за жизненных бед свои сокрушать сердца?
Ты ношу печали своей едва ль донесешь до конца.
Увы! Не в наших руках твои дела и мои,
И здесь покориться судьбе не лучше ль для мудреца?

О кравчий! Цветы, что в долине пестрели,
От знойных лучей за неделю сгорели.
Пить будем, тюльпаны весенние рвать,
Пока не осыпались и не истлели.

Я смерть готов без страха повстречать.
Не лучше ль будет там, чем здесь, — как знать?
Жизнь мне на срок дана. Верну охотно,
Когда пора наступит возвращать.

Наш мир — подобье старого рабата [17] Рабат — подворье, бесплатный караван-сарай, постоялый двор; иносказательно — бренный мир. ,
Ночлежный дом рассвета и заката,
Остатки пира после ста Джамшидов,
Пещеры ста Бахромов [18] Бахрам Гур (Бахрам, Бахром) — сасанидский царь (420–438), прославленный охотник за онаграми (степными ослами), герой множества легенд, героических и романтических рассказов. свод заклятый.

Где польза, что придем и вновь покинем свет?
Куда уйдет уток основы наших лет?
На лучших из людей упало пламя с неба,
Испепелило их, — и даже дыма нет.

Загадок вечности не разумеем — ни ты, ни я.
Прочесть письмен неясных не умеем — ни ты, ни я.
Мы спорим перед некою завесой. Но час пробьет,
Падет завеса, и не уцелеем — ни ты, ни я.

Ты сердцу не ищи от жизни утоленья,
Где Джам и Кей-Кубад [19] Кей-Кубад — царь из мифической династии шахов древних иранцев. ? Они — добыча тленья.
И вся вселенная и все дела земли —
Обманный сон, мираж и краткое мгновенье.

Неужто для отдыха места мы здесь не найдем?
Иль вечно идти нескончаемым этим путем?
О, если б надеяться, что через тысячи лет
Из чрева земли мы опять, как трава, прорастем!

Саки! Пусть любви удостоен я пери [20] Пери — добрая фея, райская дева; переносно — красавица. прелестной,
Пусть винную горечь заменят мне влагой небесной.
Пусть будет чангисткой Зухра [21] Зухра — планета Венера; одна из богинь иранской домусульманской религии. Согласно легенде, сопровождает своей музыкой хор светил. , собеседник — Иса [22] Иса — Иисус Христос, в исламе считается пророком и мудрецом. .
Коль сердце не радостно, то пировать неуместно.

Човган [23] Човган — клюшка для игры в конное поло. судьбы, как мяч, тебя гоняет.
Беги проворней, — спор не помогает!
Куда? Зачем? — Не спрашивай. Игрок
Все знает сам! Он знает, он-то знает!

По книге бытия гадал я о судьбе.
Мудрец, скрывая скорбь душевную в себе,
Сказал: «С тобой — луна в ночи, как месяц, долгой
Блаженствуй с ней! Чего еще искать тебе?»

Не бойся козней времени бегущего.
Не вечны наши беды в круге сущего.
Миг, данный нам, в веселье проведи,
Не плачь о прошлом, не страшись грядущего.

Боюсь, что в этот мир мы вновь не попадем,
И там своих друзей — за гробом — не найдем.
Давайте ж пировать в сей миг, пока мы живы.
Быть может, миг пройдет — мы все навек уйдем.

Вот в чаше бессмертья вино, — выпей его!
Веселье в нем растворено, — выпей его!
Гортань, как огонь, обжигает, но горе смывает
Живою водою оно, — выпей его!

Пусть в наших знаньях — изъян, в постулатах — обманы.
Полно томиться, разгоним сомнений туманы!
Лучше наполним широкую чашу вином,
Выпьем и веселы будем — ни трезвы, ни пьяны.

Зачем печалью сердечный мир отягчать?
Зачем заботой счастливый день омрачать?
Никто не знает, что нас потом ожидает.
Здесь нужно все нам, что можем мы пожелать.

С беспечным сердцем встречай рассвет и закат,
Пей с луноликой, утешь и сердце, и взгляд.
О друг, не время терзаться тщетной заботой,
Ведь из ушедших никто не вернулся назад.

Конечно, — цель всего творенья — мы,
Источник знанья и прозренья — мы.
Круг мироздания подобен перстню,
Алмаз в том перстне, без сомненья, — мы.

Пей с мудрой старостью златоречивой,
Пей с юностью улыбчиво красивой.
Пей, друг, но не кричи о том, что пьешь,
Пей изредка и тайно — в миг счастливый.

Ты жив, здоров, беспечен, пей пока
С красавицей, как роза цветника,
Покамест не сорвет дыханье смерти
Твой краткий век подобьем лепестка.

На розах блистанье росы новогодней прекрасно.
Любимая — лучшее творенье господне — прекрасна.
Жалеть ли минувшее, бранить ли его мудрецу?
Забудем вчерашнее! Ведь наше сегодня — прекрасно.

Я болен, духовный недуг мое тело томит,
Отказ от вина мне воистину смертью грозит.
И странно, что сколько я не пил лекарств и бальзамов —
Все вредно мне! Только одно лишь вино не вредит.

Моей скорби кровавый ручей сотню башен бы снес,
Десять тысяч строений подмыл бы поток моих слез.
Не ресницы на веках моих — желоба дождевые,
Коль ресницы сомкну — от потопа бежать бы пришлось.

Мне богом запрещено — то, что я пожелал,
Так сбудется ли оно — то, что я пожелал?
Коль праведно все, что Изед [24] Изед — в иранской мифологии ангел, добрый гений. захотел справедливый,
Так значит, все — ложно, грешно, — то, что я пожелал.

Те, кто украсили познанья небосклон,
Взойдя светилами для мира и времен,
Не растопили тьму глубокой этой ночи,
Сказали сказку нам и погрузились в сон.