Римид Нигачрок - Лиричные недуги. Как быть и не стать поэтом

И не заметить, что глодает душу самоедство,
Неполноценность та, стыдливая, из детства,
Возьмет опять бразды над чувствами печали,
Не вы ли настроения перемены подмечали?

Упрек и глуп, несправедлив, душа поэта
Его лишь собственность, и гордостью задета
Своей же, недруг страх и родственник позора,
Ждет похвалы, и на расправу очень скорый,

Как пламя возгорит любви страстями упоения,
Он здесь, чтоб притушить сердечное биение:
Ничтожество!.. Уйди с дороги великанов…
И я болтлив с самим собой, и точно пьяный,

Мне хорошо в слезах, никто и не услышит…
Ум изнемог выдумывать – душа не пишет,
Она, пришибленно пока, притихла, и таясь,
Ждет перемен погоды дня – стихи и страсть!

«Привычного за рамки заступая,
Душа на чувства разуму скупая.
Так и мудрец: он сведущий широко,
На мир взирает хладно, одиноко,
Но повлиять на ход истории не может,
Души ему уравновешенность дороже.

А что же Бог? Сонм ангелов теснятся
Вблизи, но сами действовать боятся,
Приказа Высшего старательные ждут,
Бог ценит лишь целесообразный труд,
Помеха замыслу исчезнет неизбежно.
Вселенных тьму содержит в себе бездна,
Лишь важно то, что в рамках происходит»

Ну, понесло тебя не весть куда, Володя!..
Подумал лучше бы, добиться как достаток,
Навряд ли доживем и нынче до зарплаты.
А опусы твои одно: забава, развлеченье.
Кто купит их? Они негодные для чтенья.
А вот романы, приключенья, детективы,
Как с мысом пирожки расхватывают живо.
Ну ладно пусть стихи, писал бы на потребу,
А ты о замысле… загадываешь ребус,
Как будто кто-нибудь захочет их гадать.
С глаз убери ты эту пошлую тетрадь!..

Нет искренности, за душу не тронет,
Что это, так, рифмованные строчки,
Иль голос разума, бездушная агония,
Иль графоман довел себя до точки.
В поэзии ты просто посторонний!..

Вот я пишу по-настоящему, я гений!
В себя я верю твердо, ты мне не указ…
Да, читатель нас рассудит и оценит,
И мне рецензию напишет, и ни раз!..
Я есть поэт, и сочиняю вдохновенно!

Как умеючи, голосом вольным
Говорю говоренья о всяком,
Тихий, мирный, в душе забияка,
От желаний и немощи больно.
Была б воля, а слово найдется,
Помолчать бы, но духу неймется.

Нанесет пену снизу водою,
Пузырьки-пузырёчки всплывают,
Так их много-премного бывает,
Пусть осядут, и трогать не стоит.
Приглядишься: мерещит узоры
Рожей черта, потрусить бы впору.

Повожу пальцем пену, исправлю
Непонятки на глазки с улыбкой,
Выйдет кошка, а может быть рыбка,
Замутить эту пену я вправе…
Пена эта не пена – мыслишки,
Их навалом навалится слишком.

Разбирать никакого желанья,
Пусть их ритм и рифма повяжут.
Выйдет путное что-нибудь даже,
Обзову их стихами заранее
С юморком интригана невежды,
Как приятная сладость надежды.

Как умеючи, пошлость подкрашу
Красным словом, возьму в оборот
Фразы модные, любит народ
Из страстей есть горячую кашу…
Ладно уж, варить варево хватит,
И по теме, и вовсе некстати.

Неизменно в этом роде так писал он много лет.
По бумаге ручкой водит школьник, юноша и дед.
Темы всем давно известны, темы все наперечет,
Мало слов, а мыслям тесно, страсть без слов наоборот.

За спиной маячит критик, тычет в темя: Ты балбес! —
Недовольства злые крики: Что ты пишешь, что за текст!?
Всё, кричит в ответ, ни строчки, принуждай не принуждай,
Не рожденный я в сорочке, не поэт я, так и знай!

Критик враз преобразился, ангел добрый за спиной:
Отдохни, коль притомился, ты способный, Бог с тобой!
Пусть пока не получилось, завтра выйдет, только верь,
Ты накопишь столько силы, что откроешь в сказку дверь.

Не поверил…, но бумагу всё марает день за днем,
Напрягает ум, бедняга, и тетрадки жжет потом…
Неизменно в этом роде так писал он много лет.
Вдохновенье есть в народе, пишет юноша и дед.

Писать стихи не столь потребность, как привычка,
Пусть не беру слова «я не поэт» теперь в кавычки,
А «рифмоплет» и «графоман» слова не оскорбляют,
Увы, потратил сорок лет, так чувствую, что зря я.

Потребность сочинять стихи мучительно без веры,
Уменье без души писать стихи и вовсе что химера,
Как сделка, компромисс, короче, как привычка.
Романтика души, испуганная птичка,

Оставила помет и песни след лиричной:
Какой же ты поэт, ты человек обычный.
Ну, вот и хорошо, что есть определенье,
Я человек обычный, не каждый это ценит.

Я человек, который кокетничает: Скромный.
От страха и обиды тщеславием влекомый,
И восклицает горько с отчаяньем: Пустышка!
Самокритичность безжалостна уж слишком,

Тем самым вымогает сочувствие, короче,
Потребность ли привычка, важней – душа так хочет.

Разрушив логику привычных выражений,
И как бы между строчек связь не допуская,
Тон чувств до страсти звона натяженьем
Взвинтить, на рифмах всюду спотыкаясь,
Без формы, ясности, но хаос и движенье.

Не пробуйте понять, и слушайте душою,
Не фразы в целом – каждой буквы стон,
Здесь мир любви рассвет цветочною росою,
Реальность нереальна здесь, и сон не сон.
Писать стихи невнятно, видно, так стоит.

С ума сошедший, гений ли поэт,
Иль в небеса поэта восхожденье.
Спросите прямо, будет же ответ:
Не вопль души – стиха творенье!

Мне бы с ума сойти от радости умиленья:
Мои прочитали стихи Настоящие Поэты!..
А я не тронут вниманьем их к сожаленью,
Это гордость во мне, или дурная примета?

Художник-поэт тонко-ранимое существо,
Критики малой, даже намек не переносит.
Вдохновенный дух, талант, ума мастерство —
Атрибуты Настоящих Поэтов. А все прочие

Рифмачи, увы, посредственно графоманы.
Это и честно, и справедливо, самокритично.
Потому-то вниманием таким и не обманут,
Но так выговаривать вслух, увы, не этично.

Мне терять как бы нынче особенно нечего,
На Олимп так с рожденья дорога заказана,
На Пегасе в Парнас? Харизмой не меченый.
Принижать себя, знаю, смертельно опасно.

Ну, конечно же, рад, что хоть кто-то читает,
С кем-то надо сравнить и возвыситься тоже.
Ах, поэзия – чудо, прекрасна страна золотая!
Это гордость во мне, иль обидою гложет?..