Римид Нигачрок - Лиричные недуги. Как быть и не стать поэтом

Мой стих – короткого пробега,
В душе он чиркнет и – сгорел.
Бывает мысль, скрипит телегой,
Искрящим снегом мнится мел

В лучах небесного светила…
Но в краткости особенная сила
Заключена. И краткость, и длина
Есть мысли мощности посыла.

Но ум искру не может удержать,
Что между ним и духом проскочила.
Как знать «как наше слово отзовется»,
И там ли мысли нить прервется?

Стихия! Песня, крик души.
Свободу дай, а не души!..

Не заговор молчания – другие интересы.
Поэзия и пишущим, читающим для вкуса.
Роман еще туда-сюда, иную даже пьесу
Прочтут, ну а стихи, как пошлые турусы
Для многих. Что ж, правы они, наверное.
Есть разные стихи: одни и явно скверные,

И хороши как музыка прекрасные другие,
Сложны в понятии читателям обычным,
Для просвещенных же, как некая стихия,
По сердцу и уму, смотря какая личность:
Тончайшее чутье иль некая предвзятость.
Любую фальшь за рифмами не спрятать.

На эту тему я – невольный сочинитель,
Высказался …, чтобы критику смягчить?
Наверно, нет: другое. Корысти не ищите,
Те, кто с душою ранимой, себе и палачи.
Они не понимают, зачем слова рифмуют,
Вот так, как я порою, о музе судят в суе…

Сочинял я сказки век,
Мол, хороший человек
Я, не кто-нибудь другой,
И желал душе покой.
Пристыдила совесть: Лжешь!
Ты ничтожество и вошь.
Ты явился в свет учиться,
Не умом своим кичиться.
Сказки детям хороши
Для любви и от души.
Сказка ложь, а в ней намек,
Для тебя, чудак, урок.

Ах, душа, моя, душа!..
Я и Овен, и Левша,
Третий я в семье ребенок,
Тих, послушен был с пеленок,
Но хотел всегда учиться,
И мечта моя как птица
В рай небесный устремилась,
На пустое тратя силы,
Я не мог понять так долго,
Что без тела жить нет толку,
Нужно дело смело делать,
Поначалу – неумело,
Даже глупо и неловко,
Но появится сноровка,
Если делать всё с любовью.

Мне душа: Ведь я с тобою!
Надоело быть рабою,
Находясь в плену эмоций,
Я, как птица в клетке бьется,
Отпусти же на свободу!..
Я слабею год от года…

Ах, душа моя, прости!..
Я простила…, отпусти
На свободу – я останусь,
Уходить пока мне рано,
Впереди несметно дел,
Лишь, желая, был бы смел,
Былью сказка обратиться,
Продолжай всему учиться.

Ворохи бумаг скопились и пылились.
В них голоса души корявы и шальные,
Из тех, что звал, на зов не проходили,
Зато болезненно крикливы остальные.

Неопытность души, неразвитость ума,
Но голоса что говорят, мне непонятно,
Пусть больно, стыдно, даже неприятно,
Пиши, как есть, душа диктует пусть сама,

Бумага стерпит всё, а позже ты поймешь,
Где истина, где заблуждения, где ложь.
Так ворохи бумаг скопились незаметно,
Что говорит душа, уразуметь же тщетно.

В порыве бешенства понять души язык,
На корм огню не раз тетради отдавались,
Но оказалось зря, увы, записывать привык,
Сама душа свободна, ум держал в опале,

Что он не мог пока, всё требовал жестоко.
Дай совершенный стих или тогда заткнись!
Сочувствуя, нашептывало нечто мне: Учись,
Не торопи его, ему не расцвести до срока.

На полках не лежат те прежние записки,
Чтоб рукописи сжечь, пишу теперь без риска.

Тем для стихов наперечет:
Жизнь, смерть, былое, настоящее;
Волнует, что, что припечет,
В стихи бесстыдно это тащат.

Мечты желаний намерение,
Любовь и ревность подозрений,
С тенями призрачных борений —
Всё зарифмует без зазрения.

Зачем? Кто знает – промолчит,
Другой бессвязно вам ответит:
«Стихов не пишет тот, кто сыт,
К деньгам и власти тот, кто метит»

А третий скажет: «Я – поэт!
Я нахожу в себе призванье
Творить нетленное…» О, нет!
Он обуян лишь графоманией.

А ты? И я из тех несчастных,
Кто подхватил недуг лиричный,
Но не способен мысли ясно
Изречь. Неясен гомон птичий,

А он нам кажется чудесен,
Как на заре в росистой роще
Мы одурманены от песен,
Любви у бога себе просишь.

Охватят чувства, ты захочешь,
Как птахи эти, петь рассветы,
Но твой язык коряв, неточен…
Не каждый может быть поэтом.

Редактор районной газеты – тетя супруги моей —
Однажды заехала в гости на несколько дней.
О том и сём говорили, на час наскребли новостей,
А дальше что делать? Развлечь чем-то надо гостей.

«Редактор газеты Вы, тетя, супруг мой, допустим, поэт.
Могли б на странице газеты его напечатать, иль нет?»
«Конечно, Наташа, и даже есть рубрика «Голос поэта»,
Подборку стихов по субботам печатает наша газета».

Несу я с волненьем тетради и стопкой их рядом кладу.
Бегло редактор взглянула, мол, позже стихи погляжу.
Редактор уехала вскоре, ни строчки, увы, не прочла.
«Прощайте!.. У вас загостилась, срочные гонят дела».

Жена пару лет упрекала, мол, сам ты, Володя, сглупил,
Напомнил бы ей, а так – единственный шанс упустил.
Какой-никакой гонорар ты авторский мог заработать,
Тетя из родственных чувств печатала бы по субботам.

Опять прибегну к инструменту,
Каким владею поневоле,
Не совершенно, учат в школе
Владеть любого. Есть моменты,

Когда душа сказать желает,
О чем, не сразу и поймешь,
И монолог такой хорош,
Пока он мыслью оставаясь

В порыве чувств, а речь живая
В письме на слове неказиста,
Как вера в бога атеиста,
Не бьёт поклоны он, кивает.

Но и держать души порыв
Без перевода не годится,
Пусть он ползет, летает птицей,
Коль на свободе, значит, жив.

Три цвета: зелень, злато, синь.
И брызги крови – всюду, всюду!
Себе я клялся: Не забуду!..
Струна порвется с телом… дзинь!

А после сон, не сон – забвенье,
Ослепит свет – не тьма, не ночь.
Хотел душе я всё помочь,
Меняя ум и точку зренья.

О, если б мне, раскинув руки,
Тебя обнять до боли крепко!..
Лицо скрывает зонт и кепка
От меланхолии и скуки.

Насупротив зеркало – ах, гадость!
И это я?! Да, да! Не верю…
Но присмотрись, по крайней мере
В моём лице нет злости яда.

Ну, седина, очки, наивность,
Усталость, пошлость, флёр, туман…
Я не такой! Глазам – обман…
Сто тысяч черт и не противных,