Анатолий Антонов - Вирши левши

Серого неба сырость
облачной раной саднит
горькая нам дождливость
города лижет гранит
все затаили дыхание
ждут что загнется циклон
нет у промокших зданий
сил нет стоять у колонн
там за туманностью мокрой
где мириады мокриц
для сбора сухого оброка
просыхает бессмыслица лиц
здесь без надежд на спасенье
скользкие чресла толп
даждь нам днесь из дождей
воскресение
чтобы зноем ошпарило лоб

В полыханье голубого пламени
павильонов спиртного огня,
гномы – «голубки Дуная»
плавились
никого за гибель не виня
но тянулись к стойке
чтоб под парусом
распластаться без оков
спиритическим папирусом
и с улыбкой во весь рот
АЛКО

Сквозь тюль и фикусы – ночь
мрак негрее негра
глухая чернота углов
расходятся истрепанные нервы
завязанных
узлом
умов
и вдруг луна арбузной
коркой
зависла
среди звездных трасс
нам нужен
страж оконных створок
за всеми – зоркий глаз

Разбрызганные полосы дрожаний
в мозаике дождливых дней
где однолико множество теней
и в каждом фонаре сияет Каин
в сгущенной черноте болотной выси
недосягаемый завис покой
следы здесь чьей секретной миссии
здесь возле свалки городской?

Утром черным открываю веки
после утомительного сна
тело ноет у калеки
голова кошмарами полна
выпив на дорожку чаю
чай московский вечный чай
в холод моссоветский выползаю
волочусь на «шарик» где трамвай
ни земли ни неба не увижу
мгла втемяшилась в дома
как я это утро ненавижу
ненавистна как мне темень-тьма.

Вот ночи хищная бездонность
в ней ищет света мотылек
ищет на свет хотя б намек
души затюканной бездомность

И не укладываясь в рамки
даже стоклеточной доски
она попав в углу в тиски
все продолжала рваться в дамки
устав о стенки клетки биться
взяла и поддалась тоске
и было отчего доске
стоклеточной развеселиться

Везде одиноко пойдешь ли ты в сквер
на площадь в кафе куда как захочется
если подсчитать много окон в Москве
еще больше в Москве одиночеств
сначала не ведал ходил и искал
душу в толпах молекул
но где она точно такая тоска
где точно такой же калека
потом в голове засело поэт
ходишь гордый непризнанный
а за душой всего-то куплет
и то не свой а слизанный
бредил поэзией как бредит колун
березой не срубленной в жизни ни разу
рвался на пик окрещенный Парнасом
не знал каково там сидеть на колу

Я сегодня грущу так что спазмы
содрогают горла домов
даже звезды на башне спасской
закатили истошный рев
я сегодня грущу рыдайте
вы потоки личинных лиц
ваш поэт в бесколесном рыдване
не нашел выпрямляющих спиц
ваш поэт устает быть вашим
да и вам он ведь не резон
не журчит ручейком и не пляшет
под дуду…
я же вижу шальной горизонт
вижу я свечение в вечность
и мечты семицветный блеск
и пути посветлей чем млечный
вижу я и видением веск
я грущу зная ваши бельмы
зная ваш хватательный раж
о какие в мире бездны
подлой лжи и без взлома краж
о какая борьба за счастье
одиночек медвежьих углов
как хрустят хрящи и запястья
стук какой от скрещенных лбов
динозавры… звериная драка
жизнь на жиже истекших жил
о удрать бы в созвездие рака
головой бы в колосья ржи…
я сегодня надрывным альтом
помянуть решил душ легион
замурованных в эти асфальты
онемел чтобы совести стон

Я холост холостой патрон
не холст распятый страстно рамой
моток холщевый хлыщ упрямый
хлыст неприкаянный
ребро мое не режет ребра
ржавеет как без дна ведро
гремлю себе бидоном бодро
быт не для Канта мол Дидро
Гельвеций я Декарт и Будда
превыше суеты мирской
и венчан с божией искрой
навечно вне телес и блуда
я холост выхолощен высох
но сухость горечи жирна
живу ни одного зерна
из ни одной жены не высек

Все слишком призрачно и зыбко
жизнь эта лихо смещена
и в лае сиплого щенка
щекочет ухо ваше скрипка
на небе тени тротуаров
и рыщут тучи по спине
душа стекает прямо в тару
кровавой струйкой по стене
навзрыд
будь то апрель февраль то
достань чернил рычи мычи
на свете только и реально
лишь недержание мочи