Александр Левинтов - 6 | Поэтический дневник

по тихим каналам
течёт моя память,
опять время встало,
и вечность как пламя,
и снова живое —
до сказки, до чуда,
в великом покое
мечты ниоткуда…

расплескались отраженья
разморило ивы полднем,
несть ни горя, ни томленья,
ни волнений обиходных,
плавно плавни раздвигая,
память мне несёт забвенье,
жизнь течёт, поёт, играет,
дарит вздохи изумленья…

не умирает, не сможет погибнуть
тишь красоты, красота тишины,
и я никогда этот мир не покину,
и я растворюсь в эти дивные сны…

это красок разномастье,
эти томные туманы,
в небе птичьи караваны
из несчастия в ненастье

ходят призраки в тумане
по пустым полям и весям,
по шоссе и тёмным лесом,
как баварские цыгане

это сонное барокко,
двухэтажные усадьбы,
чинная, как после свадьбы,
птиц крикливая морока

под багровые закаты
по пивнушкам-ресторанам,
при свечах и в тарараме
пиво с песнями накатим

на далёкой планете,
где живут только дети,
нет тоски, нет и памяти,
нет и нищих на паперти

есть надежды и радости,
за обедом – лишь сладости,
ни таблеток из горечи,
и все мамы – лишь дочери

спать ложатся – с усталости,
на горшок – лишь по малости,
одеваться не хочется,
нужно только, что можется

и поётся, и пляшется,
всё, что больно, лишь кажется,
и счастливые дети
– на далёкой планете

поверь несуществующим богам,
в их имена, деяния и мысли,
путь к ним, тебе неведомый, исчисли
и будь не здесь, не здешним – только там

пренебреги устоями и благом,
спокойствием, достатком, суетой,
и в ожидании венков и «бис!» не стой,
и никогда не стой под чьим-то флагом

и не ищи признанье и хвалу,
пусть на тебя падут мечи и стены,
пусть рвутся: голос, нервы, вены —
и пусть тебя не будет на балу

толпой легко крушить, казнить и портить —
будь одиноким клёном на ветру,
вались во сны, но только поутру,
и не считай свои стихи как подвиг

снег пошёл за моим окном,
а идёт ли он за твоим?
я тебе позвоню – потом,
а пока давай посидим,
погрустим, повспоминаем
под чаи и под метель
как весёлым звонким маем
нас с тобою срывало с петель
где теперь ты, милая когда-то?
снег сметает память о тебе,
помнишь наши улочки Арбата
и беретку – лихо набекрень?
кто тебя от ветра согревает
в этакую жуткую пургу?
снег к весне, конечно же, растает
только я дождаться не смогу…
почему же мы тогда расстались,
в счастье удержаться не сумели?
имя твоё нежное Наталья
засыпают снежные метели…

отшуршала, опустела осень,
грустно, серо, сумрачно, тоскливо,
ничего не ждём уже, не просим
у небес, беззвучных и дождливых

и себя хороним перед спячкой
долгих, длинных, заунывных дней,
тратя вновь здоровье из заначек
под скулёж вечерний: «брат, налей!»

на последних листьях, им вдогонку
как постскриптум: «разлюби меня!»,
лёд на лужах – призрачный и тонкий
в отблесках проснувшегося дня

«всё пройдёт» – прошло уже, наверно,
ожиданья замерли вдали,
путь мой до пивной или таверны
долог будто время у Дали

летал Шагал,
Малевич малевал,
а я устал,
пока стаканы наливал,
Моне с моноклем
одноглазый,
на пике формы
Пикассо,
и Пазолини тихо пазлы
пасует юному Тассо

Эдгару По
пора по полю
к Сезанну Полю погостить,
Ван Гог Гогену прогугнил:
«Безухов в ус и уши дует:
Винсент влюбляется в абсент»

взошел Платон на плато мысли,
Декарт мне в карты проиграл,
Численко, честолюбец, числа
сложил, умножил, сосчитал

за окном непроглядна зима:
живописно застыла недвижность,
два часа как растаяла тьма,
и сто лет как настала невинность

геометрия снега и снов,
чёткий росчерк деревьев по нотам,
я смотрю сквозь тепло и готов
превратить себя в спутницу Лота

вечность тикает мерно в часах,
стынет чай в нержавеющей кружке,
на ветле старый ворон прокаркал мне шах,
на столе – весь растрёпанный Пушкин

запорошен морозом пейзаж,
кот крадётся за мелкой добычей,
я поймал этот мёртвый кураж
на просторах замёрзших событий

стынут горизонты,
в сумраки одеты,
ветры воют стоны,
я не знаю, где ты

и метёт уныло
по земле сугробной,
пусто и постыло
от тоски огромной

где ты? что с тобою?
сердце замирает,
порождая сбои,
все надежды тают

время и пространство,
не даря ответа,
в этом мире странном
я не знаю, где ты

без тебя, наверно,
не вернётся лето,
в состояньи скверном:
отзовись мне, где ты?

облака несутся
над сосной застывшей
снег с холодным хрустом
в лес толкает лыжи

лай собачий звонок
на снегу морозном
где-то дети с горок
где-то волки грозно

тайнопись ночная
от следов звериных
лось прошёлся краем
тихо и незримо

мне мороз крепчает
мне б давно забыться
мне б сейчас за чаем
слушать щебет птицы

сумрачный и лишний
я б хотел вернуться
над сосной застывшей
облака несутся

мы будем работать, трудиться, мы будем —
прощай, наше прошлое бывшей культуры —
мы станем другими, с другою натурой,
с иной биографией, линией судеб

и новая жизнь – на свободе, в работе,
и новые песни, и небо иное,
позагорать в субтропическом зное,
а дальше – ученье, упорство, заботы

сюда мы пришли, как пришли иудеи
на землю, что им заповедовал Бог:
заняться собой и уйти от тревог,
предавшись свободной и чистой идее

и дети воспримут с весельем и в радость
страну, что им подлинно станет родной,
а мы за детей – на костёр или в бой,
нам счастья нужна хоть бы самая малость

все мы – скитальцы, изгнанники, странники,
все двум богам – своему и чужому,
все – в ностальгии по прошлому дому,
каждый – как чукча, заброшенный в Африку