Терентiй Травнiкъ - Синичка

Но время выставило требы
Такие, что нельзя списать.
Тот, кто в России часом не был,
Тому, быть может, наплевать,

А тем, кто на Руси родился,
Кто смог невежество разжать —
Придётся много повозиться,
Пожать, потыркать, потрудиться,
Чтоб слово данное сдержать.

Печёнкой чувствую: приходят
Совсем иные времена…
Наворошённое – на взводе,
И честь, и совесть – на подходе:
Крепись, великая страна!

Я рос, как все: то локоть, то коленку
Сдирал я об асфальтовый наждак.
Терпеть не мог в молочной каше пенки —
Их пальцем выковыривал, чудак.

Я рос, как все: играл, не замечая
На улице прихода темноты,
Ел с донца сахарок в остывшем чае
И с клумб девчонкам приносил цветы.

Я рос, как все, и ночью спал со светом —
Боялся темноты и каждый раз
Следил, как дед в торшер пихал газету,
Чтоб свет не раздражал покоя глаз.

Я школу не любил, но я старался:
Как мог, учился – значит, хорошо!
По свалкам знаний десять лет скитался,
Где много нужного и дельного нашёл.

Я рос, как все: дружил и свято верил
Друзьям своим, и дружбой дорожил.
Я рос, как все: шагами счастье мерил
До самых звёзд, а значит, просто жил!

Кому в подмогу и метели,
Кому – дождей по лужам пляс,
А мне, признаюсь честно, зелень:
Когда весенний мир щеляст

Я ворожусь тем, как приходит
На Божий свет зелёный лист.
С ума меня лист этот сводит,
Как запредельный финалист.

Я пью зелёное, как пьётся
Влюблённым крымское вино,
Как содержимое колодца,
Где остудёнисто темно.

Быть может, потому и летом
Родиться маму упросил,
Что без зелёного поэту —
Ни жил, ни выделки, ни сил

Не хватит – нужно то, что в почках
Находится до майских дней,
Чтоб превращал поэт листочки —
В листы с поэзией своей!

Зимой – особая природа,
И далеко не по зубам,
Когда лёд сковывает воду,
А холод жизнь гнёт в пополам,

Зима – особая порода:
Не каждому она в обхват,
И не спеши тягать на пробу
Её трескучий самосад.

Зима по-русски – это много
Кусачих завываний вьюг,
По самый не балуй – сугробов,
И быстро стынущий утюг —

Он тоже из зимы по-русски,
Как и дубак тот, что в сенцах.
А коли так, то для отгрузки
Ищите крепче молодца.

Когда в деревне ты, то слышишь,
Как выкрутасничает снег,
Как с крёхтом снег ползёт по крыше,
Так, словно б это человек.

И хочется зарыться носом,
И с тёплой печки не слезать.
Что, бедолага, смотришь косо?
Пора бы о зиме и знать.

Еще зимой особый привкус
Квашений чувствуешь во всём,
А потому не важен прикуп
К тому, чего отведал днём.

Ещё узор в стекле оконца,
Карниз с сосулечной тесьмой,
И то белье, что пахнет солнцем,
Морозцем крепким и зимой —

Всё есть! Чего ещё желаешь
Иметь здесь, парень удалой? —
Купель! Теперь ты это знаешь:
Крещенская – она зимой!

Среди ненастного молчания,
Его омшелистых кустов,
Я тихо нёс свои печали,
Став с осенью в один росток.

Всё дальше, дальше уводила
Меня придачная хандра,
И пахло вырытой могилой
От леса, тленом – от костра.

И ничего не нарушало
Поры забвений и утрат:
Природа, что едва дышала,
От жизни отводила взгляд

И больше к небу обращалась,
Туда, где стая журавлей,
Как и она, со мной прощалась
До отведённых счастью дней.

Дождь, мимо проходя, к полудню
Всё ж заглянул на огонёк:
Его во всём уставший путник
Был от меня совсем далёк.

Лил дождь, и я в саду – в беседке —
Пережидал, пока уйдёт
Он, наконец, к моей соседке,
А тот как лил, так всё и льёт.

Поэту много и не надо,
Чтобы с хандрой войдя во вкус,
Перебирать с потухшим взглядом
Рябины ягоды для бус,

Иглой нанизывать на нитку —
Занятье впору для тоски:
Сидеть, подсчитывать убытки
И доверять волкам пасти

Своих овец, и свято верить,
Что златорунным повезло,
И отворять с надеждой двери
Грядущим горечам назло —

Всё это, право, от безделья!
И скукоту, и маету,
И кабинет, а с ним и келью,
И неупавшая звезду,

И чай, разбавленный компотом,
И в прихалапчике бардак,
И блажь, и квёлость, и зевоту,
И придурь – всё за просто так —

Отдать могу! Ан не берут же —
У всех довольно своего.
Поэту… что! Поэту – нужен
Мотивчик, только и всего.

Ещё не полночь, но темно,
Ещё не спит одно окно,
Ещё в окне том виден свет,
Идущий в сердце тыщу лет.

То свет надежды, свет любви
Твоей… Ты знаешь, мне известно,
Что ранним утром снегири
Краснели: всюду повсеместно

Они пылали, как твои
Пылают губы – влажно алым,
А здесь – простые снегири
Румянились! Душа летала,

Бескрылая ещё вчера,
Сегодня ангелоподобной
Она вдруг стала: у пера
Переливался цвет и томно,

Как переспелый сок айвы,
Он от возможностей лоснился.
И доходя до синевы
Он дальше в синеву стремился,

А вместе с ним душа моя —
К тебе, к твоей душе навстречу.
Открой окно! Для октября
На редкость ночь тепла, и вечер

Такой же тёплый, как и ты,
Как губ твоих прикосновенье:
Неподражаемо мгновенье,
Когда сбываются мечты!

Как-то стало всё неважно,
Будто выпала бумажка
Та, в которую писал
Всё, чем жил, о чём мечтал.

Та, в которой были карты,
Были контуры, штрихи,
Навыки со школьной парты
И наброски схем с доски

Тоже школьной – всё исчезло,
Всё неважно стало вдруг,
Вырос я, уселся в кресло,
Очертил поярче круг,

Чтобы нечисть не проникла,
Чтобы главное решить,
Чтобы не успела в тыкву
Фея планы превратить.

Впрочем, будет всё, как будет,
Память тем и хороша:
Если надо – всё забудет,
Как и детская душа.

Если что, то память вспомнит
Жизнь до самых мелочей.
Без отмычек и ключей
Отопрёт да и наполнит…